Ампутации и огнестрел: алтайский врач месяц работал в госпитале под Луганском

"Степень ожесточения боев очень высокая. В светлое время суток вывезти раненого из окопа нельзя – все уничтожается, включая скорые помощи, то есть сразу получить врачебную помощь невозможно. Самая ранняя доставка с момента ранения была шесть часов, а зачастую это вторые-третьи, а бывали и пятые сутки после ранения", – рассказал Андрей Коломиец, проректор АлтГМУ, который более месяца, в ноябре-декабре 2022 года, работал в госпитале Луганской Республики травматологом.

О своих впечатлениях он рассказал 24 января на заседании совета Общественной палаты Алтайского края, членом которой является. Коломиец также сформулировал несколько предложений, среди которых – обучение населения азам оказания первой помощи и обучение хирургов всех специальностей в медуниверситете военно-полевой хирургии.

Раненых везли вечером или ночью

Доктор поехал работать в Луганскую Республику добровольно обычным травматологом. Он до последнего не знал, куда его распределят. В Ростове группу врачей рассадили по машинам и только там сообщили место назначения. Андрей Коломиец поехал в город Стаханов.

Он работал в многопрофильной больнице на 400 коек, которую перепрофилировали под госпиталь для оказания помощи раненым военным и мирному населению в экстренных случаях. Самым переполненным было как раз отделение травматологии на 80 коек. Работали в режиме 24/7. Раненых чаще всего привозили вечером или ночью.

"Военные действия больше дистанционные: артиллерия, ракеты, мины. Каски и "броники" хорошо прикрывают – ранения в основном конечностей", – рассказал врач.

За месяц работы он прооперировал около 150 человек.

"В основном это хирургическая обработка огнестрельных ран, остеосинтез аппаратом Илизарова, ампутация конечностей. Ампутаций за первую неделю сделал больше, чем за весь предыдущий период работы, а стаж у меня достаточно большой", – рассказал он.

Местных докторов категорически не хватает: не только хирургов и травматологов, но и "мирных" педиатров, инфекционистов, анестезиологов и т. д. На усиление приезжают врачи из России – самых разных специальностей, но они, по словам Коломийца, не всегда владеют нужными хирургическими технологиями. Скажем, "илизаровские" оказались многим не знакомы.

Хотя в целом из 100 раненых, которых довозят до госпиталя, спасти удается 97. Но тут важно довезти.

"Все бойцы должны овладеть навыками оказания первой медицинской помощи. Смерть в основном наступает в первые 10-15 минут. Если своевременно наложен жгут, освобождены дыхательные пути и человек остается живым, то дальше, конечно, все может быть, но в подавляющем большинстве случаев медики спасают", – рассказал доктор.

Всех обучить

Исходя из этого опыта работы в госпитале, Андрей Коломиец выступил с несколькими предложениями.

Первое – обязательно обучать школьников, студентов и взрослое население навыкам оказания первой помощи. "Это пригодится не только в военное, но и в мирное время", – отметил он. Второе – восстановить преподавание военно-полевой хирургии студентам всех хирургических специальностей. Ее, напомнил он, перестали давать в вузах с 2016 года, после того как в 2012 году Россия подписала вслед за Европой доктрину о невозможности мировых и широкомасштабных войн, тогда большинство военно-медицинских факультетов были закрыты.

"Сейчас быстро восстановить выпуск военных медиков невозможно. Открыть военфак – это с четвертого курса три года учить. Но можно задействовать гражданские вузы – восстановить преподавание военно-полевой хирургии, давать 36 часов по разделу "Боевая травма" или "Огнестрельные ранения", – предложил профессор.

"Мы там наши"

Андрей Коломиец рассказал, что у него вся родня по материнской линии живет на Украине:

"Мне было интересно – мы оккупанты или освободители для местного населения. Я много обращал внимания на женское население. Женщины других национальностей, выходя замуж, могут ее менять. Украинки – никогда. В любой ситуации тебе выскажут все, что думают, невзирая ни на что. Достаточно немного раззадорить – и получишь по полной программе. Этим тоже пришлось маленько позаниматься. Так вот мы там – наши, свои. И давно должны были быть".

Местное население по ментальности и образу жизни, объяснил врач, близко к тому, какое было в России в 1990-е годы:

"1994-1995 годы – вот они примерно на этом уровне стабилизировались. Добродушные, гостеприимные. Подавляющее большинство за Россию. Отдельно спрашивал, ходили ли голосовать за вступление в состав России. Они говорили: "Вы что, доктор! А как? Конечно". Идешь по коридору, они разговор не прерывают: "Наши взяли то-то и то-то". Думаешь: наши – это кто? А наши – это наши".

По его словам, единственная претензия к россиянам – почему так поздно начали проводить спецоперацию.

Коломиец также рассказал, что не сталкивался со случаями специальных самострелов ради того, чтобы выбыть из СВО.

"Было вот еще что отрадно. Много же отказников в стране – уезжают, прячутся, не хотят. Чтобы уйти с фронта, достаточно во время обстрела руки вверх поднять, чтобы получить ранение, и выбыть. Но я специально смотрел – ранений в руку было мало, и те настоящие, боевые".

По словам Андрея Коломийца, в госпиталях добровольно поработали уже шесть врачей из медуниверситета и он озвучил их совокупное мнение.