Служение Детству с большой буквы Д: интервью с министром образования Максимом Костенко

Совсем недавно на всю Россию прогремел случай, произошедший в одной из школ Сахалина: учительница оскорбила школьницу за то, что она пришла в рваной кофте. Весь конфликт был снят учениками на видео и выложен в Сеть. А пару недель назад громкий случай произошел в барнаульском лицее №101 – мама одного из учащихся сообщила, что ее сын подвергается травле, а администрация школы бездействует. О том, как педагог имеет право разговаривать с детьми, как сам учитель защищен и как бороться с травлей в образовательных учреждениях, "ТОЛКу" рассказал министр образования Алтайского края Максим Костенко.  

 – Максим Александрович, в свете последних событий на Сахалине хочется сначала спросить о  том, есть ли у учителей какой-то свод правил или кодекс этики педагога, которым они должны руководствоваться каждый день при  общении с учениками?

 – Очень интересный и правильный вопрос. Вся педагогика, начиная с Яна Амоса Коменского (основоположник научной педагогики – прим. ред.), строилась на взаимоуважительной позиции, предполагающей доверительное отношение. Вообще педагогика в советское время и сейчас строится на гуманитарных принципах.  Этими основами было пропитано образование как советских учителей, так и современных.  Но учителя, как и все люди, разные. Кто-то иногда приходит в профессию случайно, кто-то в профессии остается случайно надолго. А кто-то, как любой человек, выгорает, а это свойственно для людей сферы "человек-человек". Когда происходит эмоциональное выгорание, у человека сужается круг эмоциональных реакций, то есть человек не видит разноцветья в эмоциональных реакциях. Он видит только черное или только белое. Также к эмоциональному выгоранию может привести профессиональный стресс. Все это провоцирует возникновение ситуаций, подобных той, которую мы наблюдали на Сахалине. Конечно, как руководитель, как человек из педагогического сообщества, я могу точно сказать, что профессионалом нельзя назвать учителя, работающего без гуманистических принципов и без взаимоуважения. И не потому, что не хочу назвать, а именно не могу, потому что тема общения четко прописана в федеральных государственных образовательных стандартах. Там написано, что вся коммуникация между учителем и учеником  должна выстраиваться на принципах взаимоуважения, доверия и гуманизма. Даже слово "педагог" с греческого переводится как "ведущий за собой". А кто хочет пойти за человеком, который унижает, обижает, давит на нас и оскорбляет? Скорее, мы захотим побежать в другую сторону.

 – С одной стороны, понятно, учитель не имеет права на подобные оскорбления. Но, с другой стороны, учитель – обыкновенный человек, который может прийти в школу в плохом настроении. И может произойти конфликт, который тут же будет транслироваться в интернете. И общество всех собак спустит на учителя. Как сами педагоги защищены?

 – Тоже важный вопрос. Как мы видим, педагоги совсем не защищены от информационной среды. Я считаю, что сейчас крайне важным является обучение молодых учителей методам и механизмам психологической самозащиты в психосаморегуляции, как бы это пафосно ни звучало. Нужно создавать горизонтальные среды общения — виртуальные и очные. Это нужно для того, чтобы учителя могли друг с другом разговаривать, общаться, задавать сложные вопросы, которые встречаются в их жизнедеятельности, и получать на них ответы. Такая своего рода взаимоподдержка. Также важно создавать "коуч-центры" для учителей.

 – А у нас такие есть?

 – В прошлом году в институте повышения квалификации работников образования мы начали выстраивать модель под названием "коуч-центр" для учителей. Вообще, коуч – технология, которая активно развивается в бизнесе. Но мы увидели перспективу этой технологии и в образовании. Мы создаем такой коуч-центр, который бы позволял учителю выявить в себе, в своей профессии наиболее сильные стороны. Также задача центра заключается в развитии профессиональных компетенций у педагогов. Учителей консультируют в группах и индивидуально.

 – Побывать на таких тренингах могут только барнаульские учителя или из края тоже?

 – Сейчас прижился такой проект, как "День института". Это когда многопрофессиональная группа выезжает в самые отдаленные районы  и проводит непосредственно в муниципалитетах такие занятия, которые пытаются мотивировать учителя разобраться с самим собой: со своими кризисами, стрессами, достижениями, неудачами. Это своего рода гуманистическая составляющая учителя, говорящая ему о том, что он себя тоже должен любить. Если он научится любить себя, то и ко всем окружающим станет относиться уважительно и сможет стать примером для всех.

 – А все же, если будет доказано, что учитель ведет себя с детьми неподобающе, какие существуют меры наказания в таких случаях?

 – Условно эти меры можно разделить на две части. Первая – это моральное воздействие. Ведь у каждого учителя существует репутация. Мамы, отдавая ребенка в школу, всегда наводят справки у других мам о том, к какому педагогу желательнее всего попасть в той или иной школе. Об этом учителя знают, безусловно. Также моральное воздействие может оказать и сам коллектив в школе. Для этого существуют педсоветы, где  обсуждаются сложные ситуации, кризисы. На таких мероприятиях всегда можно сделать выводы и ответить на вопросы: что привело к этому, как можно предотвратить это у другого учителя, в другом классе? 

Также существуют меры административного и другого воздействия. Я говорю о дисциплинарных мерах со стороны руководства школы либо учредителя учебного заведения. Ну, и если ситуация совсем серьезная, то привлекаем правоохранительные органы.

 – Максим Александрович, в последнее время все чаще слышно, что современные дети очень много знают о своих правах. Такое ощущение, что учитель им только обязан. И в какой-то степени они к учителям относятся как к обслуживающему персоналу. Согласитесь ли Вы с таким мнением или нет?

 – Что греха таить – престиж профессии учителя пошатнулся. Это очевидный факт. Безусловно, главной фигурой в школе является ребенок. Но такой же равноценно важной фигурой в школе является учитель. Поэтому в последние годы, когда мы стали говорить, что образование – это услуга, такой подход вошел в культурно-ценностное восприятие. "Я пришел в школу – дайте мне услугу, а я ее оценю!" А я с этим не совсем соглашусь, ведь что такое услуга? Это клиентоцентрированный подход, который имеет свои плюсы и минусы.

А ведь и клиенты бывают разные, это как в ресторане: кто-то культурный, а кто-то посуду бьет. Так и дети бывают разные. Кто-то учится на отлично и ведет себя хорошо, а кто-то нет. Если ученик плохо себя ведет — учитель начинает разбираться в этом вопросе. Почему плохо себя ведет? Может, у него проблемы в семье, может, дело в другом. То есть получается уже не клиентоцентрированный подход, а значит, учительствование – это не услуга. Образование – это не услуга, это институт социализации, агент, который позволяет на уровне государственных учреждений и школ в частности формировать не только государственную политику, но и ценности государства и общества.  

Я считаю, что  учительствование – это служение. Это служение Детству с большой буквы Д. Это служение просвещению. Это служение науке, образованию, результатам, будущему.  Я сторонник этой формулировки. Я категорически против понимания "услуга". Я за равноправное отношение участников и субъектов правоотношения в образовании. А это дети, учителя и родители. В этом направлении мы предпринимаем шаги и сейчас, но еще больше предстоит сделать, когда мы придем к пониманию равноценности трех основных субъектов образовательных правоотношений.

 – Недавно Барнаул прогремел с темой буллинга в школе. Насколько остро эта проблема у нас стоит и откуда у нее растут ноги, как Вы думаете?

 – С человечеством на протяжении всей его истории, к сожалению, идет тема буллинга. Это связано с тем, что человеческое сообщество склонно к социальной дифференциации. Три человека встретились, а через час в душевной компании кто-то будет уже лидировать, кто-то будет следовать, кто-то будет на периферии. Любое сообщество дифференцируется, от этого рождается агрессия. Плюс ко всему агрессия – это свойство любого человеческого организма. Это защита от стрессовых ситуаций внешней среды. Но это не значит, что нам нужно с этим смириться. Абсолютно нет. Это значит, что история травли в школе имеет глубокие корни. Примерно 50 лет назад в разных странах мира над этой проблемой стали задумываться после того, как происходили громкие инциденты с травлей. Норвегия стала первой страной, которая начала сражаться с явлением травли в образовательных организациях. Это произошло 30 лет назад. Там на государственном уровне стали реализовывать программу по борьбе с буллингом. Сначала это произошло пилотно, потом в отдельном городе, а потом и в целой стране. Эту идею позже подхватили и другие страны. Конец 70-х – начало 80-х годов – это старт внедрения программ в образовательные организации по предотвращению буллинга.   

 – А у нас есть подобные программы?

 – Есть, но они носят более инициативный характер. Если говорить об Алтайском крае, то с конца 2017 года в институте повышения квалификации начат проект, разработанный по этой теме. Пока в нем участвуют лишь пять школ по всему региону. Но недавно мы убедились, что такая работа более чем необходима. Травля в школе – это конкретный социально-психологический феномен. Он имеет свои способы разрешения и предотвращения. По предотвращению буллинга существуют конкретные технологии работы. В нашем министерстве создана рабочая группа, в ближайшее время мы примем комплекс мер по предотвращению и борьбе с этим явлением. Мы четко опишем, кто должен отвечать за предотвращение буллинга, как должна выявляться информация о травле, как она должна передаваться, кто и как реагирует, а также в какие сроки. Это будет сделано для того, чтобы проблема не воспринималась на уровне повседневного понимания: "все дрались", "всегда такое было". Этот подход непрофессиональный! Это подход обыденный и повседневный. Мы против такого подхода. Мы согласуем комплекс этих мер с правовой точки зрения и до каждой школы пакет этих нормативных актов доведем. Потом будем контролировать. 

Также важным является выстраивание системы выявления подобных ситуаций в школах и реагирования на них. О том, что в школе происходит травля, должны в этом конкретном учреждении знать все: дворник, техничка, не говоря уже об учителях, которые о проблеме должны знать и признаки ее видеть. Этот комплекс мер будет рассчитан  на три года. 

Кроме этого, в ближайшее время мы проведем мониторинг ситуации по всем школам Алтайского края. Затем нам предстоит обучить не только учителей, но и школьников. Учащимся мы намерены объяснить, что рассказывать о травле своего товарища, например, это нормально. Это не ябедничество. 

 – Спасибо за интересную беседу!