10 лет спустя. Как живет возрожденная после пожара алтайская Николаевка

8 сентября 2010 года, 15.27. Верховой пожар из Казахстана перешел на территорию Алтайского края. Фронтом в три километра со скоростью в 100 км/ч он двинулся вглубь приграничного лесного массива. Скорость ветра в это время составляла 25-30 м/с, температура воздуха — свыше 35 градусов. До пожара в селе Николаевка оставалось около трех часов.

"Мы не верили до последнего"

100-метровую противопожарную полосу и заслоны из малогорючих деревьев на границе с Казахстаном огонь перемахнул играючи. Искры и горящие обломки летели на сотни метров вокруг. Пожар обнаружили быстро, на место оперативно прибыли команды местных лесных предприятий — 18 автомобилей и 50 человек. Но стена пламени не давала лесным пожарным возможности приблизиться на расстояние, достаточное для тушения.

Главой Николаевского сельсовета тогда была Тамара Руденко. Ее дом находился на ул. Молодежной, у кромки бора. Он сгорел дотла.

"В тот день я около 12 дня пошла домой на обед, — рассказывает Тамара Руденко. — Иду и вижу дымок. Я позвонила в наш лесхоз дежурному, спросила: "Ребята, у нас что, пожар?" Они говорят: "Да, горит лес в Казахстане, наши специалисты стоят на границе, все под контролем". А в 20 минут третьего мне на работу позвонили уже из штаба ГОЧС района и велели готовить население к "возможной эвакуации".

Сначала администрация начала обзванивать общественные организации села, затем "уличные комитеты" — так называемых "старших" по каждой улице. Они в свою очередь пошли по домам с предупреждениями. Но люди до последнего момента не верили, что огонь дойдет до деревни.

"Огонь сначала пошел на села Иркутск и Неводное. Оттуда заранее эвакуировали людей, опахали противопожарную полосу. Но пожар дошел до соленого озера и резко развернулся. Это произошло очень быстро. От Неводного до Николаевки 10 км — стена пламени прошла это расстояние за 10 минут", — вспоминает Тамара Руденко.

Даже когда пламя охватило кромку бора, у сельчан не было понимания, что это конец: ведь есть вода и пожарные машины. Люди не осознавали, что верховой пожар потушить на тот момент было невозможно.

"Горящие ветки летели на сотни метров"

8 сентября 2010 года, 16.00. В Николаевку приехали сотрудники администрации района, полиция, МЧС и автобусы. Началась эвакуация и опашка улиц внутри села.

8 сентября 2010 года, 17.30. Пожар подошел вплотную к Николаевке. О грядущей беде докладывают президенту РФ Дмитрию Медведеву. МЧС России направило в Казахстан запрос о применении авиации на их территории, но ответ пришел только к утру 9 сентября.

"Около 18 часов мы начали собирать вещи. За считанные минуты на улице потемнело от дыма. Раздался гул — словно от турбин самолетов. Он до сих пор у меня в ушах стоит. У нас в доме погасло электричество. Мы выскочили — и в машину, поехали к трассе. Искры и горящие ветки летели по воздуху, взрывались газовые баллоны и вылетали через окна и крыши — было очень страшно", — рассказывает местная жительница Лидия Адаменко.

Никто толком не успел собрать имущество — сельчане расслабились, когда пламя пошло на Неводное. Решили, что пронесет. Некоторые даже не успели спасти документы и отвязать домашних животных.

"Сначала со стороны Неводного к нам шли клубы дыма. И внезапно ветер стих. Гул резко захлебнулся, и наступила тишина. Будто вакуум какой-то создался, — вспоминает нынешний глава Николаевки Анатолий Маркин. — Затем послышался легкий свист, хлопок — и все загорелось. Улицу Молодежную, ближайшую от леса, махом накрыло. Какое-то время стояла тишина и мрак. А когда пожар дошел до середины села, то огонь поднялся наверх".

К очагу пожара стянули технику из других районов края: работали 66 пожарных автомобилей и тракторов, 210 работников лесных предприятий из Ключевского, Волчихинского, Угловского, Рубцовского, Новичихинского, Егорьевского и Михайловского районов. Лесные пожарные "Лес сервиса", рискуя жизнью, пытались справиться со стихией. Но Николаевку было уже не спасти.

"Старики хотели сгореть вместе с домами"

Эвакуация проходила быстро, но очень болезненно: некоторых людей приходилось вытаскивать из домов силой. Старики плакали, не хотели уходить и собирались погибнуть вместе с домами. Милиционерам приходилось выбивать входные двери, чтобы их эвакуировать.

"Некоторые прятались от пожара в погребах. Их не заметили при эвакуации. Например, одна моя знакомая замешкалась, пытаясь спасти имущество, а потом испугалась идти по горящему селу. Рассказывала, что периодически поднимала крышку погреба, выглядывала и пряталась обратно", — говорит Лидия Адаменко.

Семья Биневских в тот день ждала гостей из Москвы.

"Мы как раз выкопали картошку и пошли поливать огород. Звонит дочь: "Мама, готовьтесь к эвакуации". Я не поверила: "Глупости, в 90-х же отстояли село от огня, и сейчас отстоят". Через какое-то время она снова позвонила. Смотрим: уже и дым в селе, и милиция ездит. Ну собрались, в чем были, взяли документы и поехали.

Муж еще вернулся домой за трактором: его еле пустили. И выгнали всех за село. Но мы до последнего надеялись, что пронесет. А к вечеру мне позвонил брат из Архангельска: увидел в бегущей строке по телевизору, что все село сгорело. Я и тогда не поверила, пока не увидела", — вспоминает Галина Биневская.

8 сентября, 20.00. Пожарным удалось отстоять от огня поселок Бастан. Там сгорело три дома, без крова остались пять семей. В Николаевке пожар уничтожил и повредил около 300 домов, уцелело около 160.

Эвакуированные жители до ночи стояли на объездной трассе и наблюдали за тем, как пламя пожирало их деревню. К ним стягивались родные — люди еле находили дорогу к селу из-за задымления на трассе, ориентировались только по разделительной полосе. Некоторые не выдерживали и уезжали к родственникам, знакомым. А кто-то ночевал в машинах около деревни.

Ночью наступил холод, температура упала до минусовых значений. И только зарево освещало все вокруг. Пепел от пожара донесся и осел в соседних селах, райцентре и даже в Полуямках за 30 км от Николаевки.

"К ночи прилетели самолеты"

9 сентября 2010 года, 1.18. Кулундинский пожарный поезд начал работу по обеспечению пожарных водой. Барнаульский пожарный поезд включился в операцию в 5.45.

На месте работали около 600 человек и 121 единица техники: трактора, автоцистерны, мотопомпы и семь воздушных судов. В Алтайский край из Красноярска прибыли самолет-амфибия Бе-200, два вертолета Ми-26, два вертолета Ми-8 и два транспортных самолета Ил-76 из Москвы с устройствами для тушения.

Николаевка сгорела, но очаги в лесах остались, в том числе на территории Казахстана. Огонь угрожал другим населенным пунктам, в том числе райцентру Михайловскому. Жителей крайних улиц села даже эвакуировали ночью.

"Тушить начали сначала самолеты Ил-76. Они заправлялись в Барнауле. Вертолеты первое время не могли подняться в воздух из-за порывистого ветра. Из-за этого им даже пришлось сначала сесть в Волчихе", — вспоминает начальник пресс-службы ГУ МЧС по Алтайскому краю Олег Власов.

Пожар шел хаотично, не поддавался никакой логике.

"Например, вся улица сгорела, а один дом в середине нетронутый. Или наоборот, ближайший от леса уцелел. Видели мы и такое, что все сгорело вокруг дома — а во дворе стог сена остался", — удивляется бывший житель Николаевки, замглавы Михайловского района Сергей Паршин.

Интересно, что все административные здания в Николаевке уцелели. Даже лесхоз на краю села — пожар буквально перепрыгнул через него. Только сайдинг местами оплавился.

"Помню, мы пытались спасти машину — она никак не заводилась. Толкали-толкали, бросили. А огонь дошел до нее и остановился. После смеялись, что надо было в гараже оставить, может и дом уцелел бы", — говорит Анатолий Маркин.

9 сентября 2010 года, 7.00. Николаевцам разрешили зайти в село. Сельчане были шокированы и растеряны. Некоторые принципиально не шли смотреть на свои дома.

9 сентября 2010 года, 10.00. Начался подворный обход, подсчет уцелевших и сгоревших домов. К обеду работу закончили и предварительно констатировали: жертв среди людей нет. Но еще в течение ближайших трех суток уточняли списки жителей, так как некоторые были в отъезде.

"Мои родители в ту ночь были на пасеке. Когда они вернулись, мама спросила: "Ну как там, дочка?" Я говорю: "И наша улица сгорела, и ваша". Вот так уехали, а вернулись на пепелище", — рассказывает экс-глава Николаевки Тамара Руденко.

"Село растворялось как мираж"

На месте своего дома семья Биневских нашла полуразрушенные стены без крыши, выбитые от взрыва газа окна, погибшую скотину. Кошка от страха спряталась в печной трубе и задохнулась. Выкопанная накануне картошка сжарилась до пепла, а остальные овощи спеклись в земле.

"Куры, свиньи, кролики, овцы, телята — все сгорели заживо. Даже те, кого успели выпустить из загонов. Они из-за испуга и растерянности возвращались домой и пытались спрятаться в родном дворе. Много кошек и собак потерялось после пожара. Некоторые сбивались в стаи и бродили потом по деревне, плодились", — вспоминает Тамара Руденко.

Во дворе Лидии Адаменко уцелел дом, но сгорели постройки и животные. В разных концах двора лежали три поросенка — черные, уже просмоленные, хоть разделывай.

"У нас было две собаки. Молодая пропала, а старая пришла на третий день с обожженными лапами. Она даже не лаяла первое время, хотя у нас жили чужие люди — просто лежала. Мы мазали ей ожоги, и к зиме она отошла", — рассказывает Лидия Адаменко.

Уже 9 сентября в село прибыли ветеринары и начали убирать трупы животных. Для оставшихся без крова сельчан оперативно организовали полевую кухню. Руководителем процесса питания назначили Лидию Адаменко.

"Сначала мы кормили только своих, а потом и строителей — до тех пор, пока не наладили электричество. Питались люди по талонам, три раза в день. Столовая работала с пяти утра до 12 ночи. За раз принимали по 300-400 человек", — говорит Лидия Адаменко.

Те, кому было некуда поехать, ночевали в больнице, на своих рабочих местах, в уцелевших домах односельчан. У Лидии Адаменко, например, обитали целых две семьи. Люди из соседних деревень предлагали кров жителям Николаевки.

Днем 9 сентября воздушные судна дотушивали очаги пожаров на западе района. Температура воздуха упала, ветер стих до 10-15 м/с.

Издалека Николаевка смотрелась так, как будто ничего не случилось. Но чем ближе человек подъезжал к селу, тем яснее виднелись последствия пожара.

"Деревня словно растворялась в воздухе, как мираж", — описывает Анатолий Маркин.

Последствия пожара могли быть гораздо более катастрофическими, если бы взорвалась совхозная нефтебаза. Но огонь, к счастью, до нее не дошел.

"Помощь шла со всей России"

Помощь подоспела с самого утра 9 сентября: в деревню потянулись возы из других районов и городов. Простые люди не сговариваясь, в едином порыве везли сельчанам одежду, вещи первой необходимости, еду. Начался сбор денег со всей страны через Российский детский фонд.

"Везли одежду, постельное, вещи первой необходимости вплоть до туалетной бумаги. И все было нужно. Ведь некоторые в халатах и калошах остались — в чем работали по хозяйству", — объяснила Тамара Руденко.

Фермер Андрей Кожанов с утра привез в село термосы с чаем и бутерброды. Глава СПК "Совхоз Энгельсский" Владимир Боровинский взял на себя обязанности по содержанию крупнорогатого скота — в селе тогда было около 200 голов. Его жена работала в столовой. При этом они тоже были в числе тех, у кого все сгорело, — но горевать было некогда.

Житель Николаевки Кажегали Касымов решал вопросы обеспечения сельского скота кормами и водой, а односельчан — сеном, дровами и углем.

"Многих из тех, кто помогал, не наградили даже. Они просто делали свое дело, непублично и ничего не требуя взамен", — отметил глава Михайловского района Евгений Юрьев.

Хабаровский край собрал для Николаевки более 10 млн рублей. На эти деньги купили автобус, полностью обновили оборудование в ДК. Казахстан помог школе — прислал интерактивные доски, компьютеры, канцелярию, форму — ее хватило на два года.

"Вину свою перед нами они не признали, но помогли", — подчеркнула Тамара Руденко.

9 сентября с жителями села встретился губернатор Александр Карлин и заверил, что людей не бросят, что построят новые дома. Ему поверили. Но то, что это сделают за три месяца, было сложно представить.

В тот же день всем погорельцам начали выплачивать компенсации по 10 тыс. рублей на неотложные нужды — эту сумму начисляли на каждого члена семьи, включая детей.

В течение месяца на каждого члена семьи сельчанам выплатили по 200 тыс. рублей за утерянное имущество — 100 тысяч из федерального и 100 тысяч из краевого бюджетов. Людям первый год не нужно было брать кредиты на стройку. В Николаевку безвозмездно привозили и разную бытовую технику: водонагреватели, кухонные плиты, цифровые телевизоры.

Многие коммерческие банки списали с сельчан взятые займы, а Сбербанк предложил рассрочку на год и снизил процентные ставки на пару пунктов. Магазины бесплатно доставляли мебель, погорельцам в село привозили каталоги, из которых можно было заказать все, что нужно.

Не обходилось и без негатива. Некоторые семьи не сумели распорядиться выплатами грамотно: тратили на золото, выпивку, ездили в кино и СПА-салоны. А к моменту захода в дом оказывалось, что не на что дом обставлять. По словам сельчан, они "больше всех потом кричали, что им чего-то недодали". Но таких были единицы.

Большая стройка

Первые трое суток члены оперативного штаба по ликвидации ЧС в Николаевке почти не спали. Да и потом, до окончания стройки, на сон тратили не больше 5-6 часов.

После пожара в Николаевке построили 217 новых домов (и один в Бастане), в 10 сделали капремонт (в случаях, когда остались целыми стены и люди не хотели их сносить). Более 70 человек взяли денежную компенсацию — 25 тыс. рублей за 1 кв. метр утерянного жилья. Региону выделили беспрецедентную на тот момент федеральную помощь — 1,4 млрд рублей.

Многие из тех, кто взял деньги, уехали из села — в райцентр, Барнаул, Новоалтайск, в другие районы края и регионы страны, даже в Казахстан. До конца сентября нужно было определиться с выбором — брать дом или компенсацию. Также можно было переехать внутри села на освободившиеся участки.

Генподрядчиком масштабной стройки стала компания "Алтайкоксохимстрой" во главе с Михаилом Фокиным. Субподрядчиков были десятки. Почти все крупные застройщики Алтайского края взялись за работу, в их числе БКЖБИ-2, "Жилищная инициатива", "СтройГАЗ". На время стройки в селе объявили "сухой закон" для всех.

Стройкой руководили замгубернатора Яков Ишутин и начальник управления Алтайского края по строительству и архитектуре Александр Мишустин. Они буквально жили в Николаевке.

"Дома строили из сборного железобетона и газобетона, обшивали металлосайдингом, покрывали металлочерепицей. Все внутренние деревянные конструкции пропитали огнезащитным раствором. Работа шла практически круглосуточно, строители трудились посменно. Все решения мы принимали на месте — была устранена вся бюрократия. Было интересно.

Не все шло гладко: не хватало людей, были сложности с поставками стройматериалов. Но практически все подрядчики отнеслись к работе ответственно, и строили не столько из-за денег, сколько из-за желания помочь. Все мы получили колоссальный опыт", — вспоминает Александр Мишустин.

Штаб стройки собирался каждое утро и вечер. Тамара Руденко вспоминает Якова Ишутина как человека требовательного и эмоционального. Работа была нервная: сжатые сроки, накладки с поставками стройматериалов, а главное — контроль со стороны правительства и президента. Если что-то шло не так, он ругался так, что стены дрожали, и бывало, стучал строительной каской по столу:

"Прихожу как-то с опозданием, а Яков Николаевич разоряется, кричит. Увидел меня: "Что, явилась?" Я говорю: "Нет, пришла, является Христос народу". И прошу его каску мне подарить. Он спрашивает, зачем. Я говорю: "В целях безопасности, вдруг сорвется и прилетит кому-то в лоб". Рассмеялся, напряжение спало".

Дома строили площадью 45, 65 и 80 "квадратов" — и заселяли в зависимости от потерянного. Меньше того, что сгорело, дать не могли. Например, если человек жил в доме площадью 70 кв. метров — ему давали дом на 80 кв. метров.

"В ходе стройки некоторые семьи разделились — например, брали вместо одного дома на 80-90 "квадратов" два по 45. За работой строителей можно было наблюдать онлайн. И надо отдать им должное — жили они в сложнейших условиях. Первое время мылись в полевой бане в палатках. Но работали на совесть", — говорит Тамара Руденко.

В Николаевке оперативно организовали работу по восстановлению сгоревших документов. Очень много приходилось работать со списками с БТИ — подтверждать права собственности. Не все успели привести документы в порядок, и с этим было много проблем.

Часто люди были не согласны с присужденной им площадью утерянного жилья. Неоформленные пристройки подтверждали фотографиями, свидетельскими показаниями. Все эти проблемы решала комиссия по спорным вопросам. Было столько работы, что в Николаевку приезжали работать сотрудники других сельских администраций.

"Сколько я объяснительных написала по поводу выделения жилья, не сосчитать! Например, купила семья дом за пару месяцев до пожара, не успела оформить документы, есть только договор купли-продажи. И вот поди объясни, на каком основании их включили в список пострадавших. Нас проверяли финотделы, прокуратура, ревизионные комиссии.

Помню, зашел ко мне после всех проверок глава района Геннадий Юров — а у меня женщина из счетной комиссии сидит. Он и говорит: "Что, Тамара Николавна, поди посадят вас?" А я отвечаю: "Да у меня сухари давно насушены!" Женщина из комиссии посмеялась и сказала, что все у нас чисто", — рассказывает экс-глава Николаевки.

Село XXI века

К концу сентября сельчане окончательно успокоились: строители заложили первые фундаменты, село возрождалось на их глазах. В центре села стоял стенд с разметкой будущих улиц и домов — все было подписано, где чей участок. Многие работали вместе со строителями — пока те возводили дом, хозяева ставили бани, сараи.

"У нас в тот год сразу цены подскочили на стройматериалы, сено. До пожара у людей дома стоили по 50-60 тыс. рублей, а после за эти деньги строили бани", — отмечает нынешний глава Николаевки Анатолий Маркин.

Николаевцы на радостях запросили себе огороды по 20 соток. Их запросы удовлетворили, провели новое межевание. Из-за этого дома и даже дороги сдвинулись. В селе сразу прокладывали коммуникации — электричество, водопровод, центральное отопление, высокоскоростной интернет. Николаевку прозвали "селом XXI века".

Новые дома большинству сельчан понравились. Строители часто шли на уступки в планировке — делали кому кухню побольше, кому спальню. Это было несложно: внутри стены делали из гипсокартона. Во всех домах ставили "аварийные" печки в отдельных кочегарках для подстраховки на случай отключения отопления.

"Мой папа говорил, что в этих домах создали все условия для стариков, и если бы они с мамой в старом доме жили, давно бы померли. А так он перешагнул 90-летний возраст", — говорит Тамара Руденко.

Председатель совета ветеранов Николаевки Галина Биневская вспоминает, что строители по их просьбе выкопали погреб в доме, и даже советовались по поводу цвета колера на стенах:

"У нас дом от "СтройГАЗа", газоблочный, 65 "квадратов". Полы на кирпичных тумбах, многослойные. У нас, кстати, ни плесени, ни большой сырости не было — место хорошее, на песке. А вот на улице Восточной, которую первой сдавали, сыро было всегда, там болото. И сыреет до сих пор".

Погорельцы приватизировали жилье на льготных условиях — платили до 3 тыс. рублей. В середине ноября сдали первые дома, а к 1 декабря достроили почти все. Оставшиеся единицы заселились к 15 декабря. Спустя несколько лет алтайские строители ездили восстанавливать от пожара села Хакасии, и по их словам, там все было организовано далеко не так слаженно и быстро.

Летом 2011 года строители вернулись в село, чтобы устранить замечания, которые собрали от жителей за зиму.

"Строили же в экстремальных условиях. Осенью шли дожди, зима выдалась морозной — люди работали при температуре ниже 30 градусов. У многих даже водопроводы перемерзли. А весной пришло подтопление. Мы реально прошли огонь, воду и медные трубы", — вспоминает Тамара Руденко.

Зато теперь в Николаевке нет проблем с подтоплениями, всегда есть вода благодаря новой водонапорной башне, а интернет работает лучше, чем в Михайловском.

Деревня и сейчас смотрится как новая: ровные аккуратные заборы, дома-близнецы с зелеными, синими и бордовыми крышами. Эта одинаковость какое-то время становилась причиной комичных ситуаций: люди иногда путались и заходили к соседям как к себе домой.

"Учителя бросили свои семьи ради чужих детей"

Деньги Николаевке правительство выделило не только на дома, но и на обновление зданий школы, детского сада, больницы, администрации, пожарной части. Учебный процесс в селе прервали: часть детей уехали учиться в село Корнилово Каменского района, еще часть — в Рубцовск. Жили в санаториях. Учителя отправились с ними.

"На несколько месяцев у наших учителей не стало ни мужей, ни детей — только работа. Они были фактически воспитателями для всех 117 учеников. Трудились вахтами: неделю там, неделю в нашей школе, где тоже было много работы", — вспоминает директор Николаевской СОШ Ирина Соснова.

Каждую субботу директор ездила с родителями на встречи с их детьми в Корнилово, каждое воскресенье — в Рубцовск. В николаевской школе первое время жили строители, а затем начался капремонт.

"Это были месяцы тяжкого труда без выходных для всех. Как вспомню, бедные рабочие! Они обшивали нашу школу зимой на морозе, потому что к третьей четверти объект надо было сдать. И ведь сдали! Они вложили все, что могли, отдали душу и сердце", — говорит Ирина Соснова.

Бастанскую школу переделывали уже летом 2011 года. Обе школы до сих пор как новые.

"Нам очень повезло, но не дай бог кому такое везение", — считает Ирина Соснова.

О чем больше всего жалеют в Николаевке

Пожар буквально разделил жизнь Николаевки на до и после: спустя годы сельчанам все еще снятся их сгоревшие дома.

"Мы жили у дочери — ее дом остался целый. Помню, встаешь, чтобы пойти за какой-то вещью, и вспоминаешь, что ее уже нет, что это в прежней жизни было. С нами работали психологи, говорили, что наши потери наживные, и главное, что мы все остались живы. Я согласна, все мы нажили, даже сад вырастили новый. И к дому новому привыкли, и есть в нем уют. Но иногда такая тоска захлестывает по тому, прежнему месту", — говорит Галина Биневская.

Замглавы Михайловского района по социальной политике Сергей Паршин потерял в Николаевке дом, в котором вырос. Взял компенсацию и перевез маму в райцентр.

"Больше всего жалко потерянные фотографии. Я насобирал что-то у одноклассников, сослуживцев, но это лишь десятая часть. Навсегда утрачены многие детские снимки, родительские. В тот день я только документы успел схватить".

Многие из тех, кто уехал, тоже скучают по деревне. Но приезжая в гости, говорят: раньше Николаевка была самобытная, а сейчас унифицированная.

"До пожара у нас деревня была такая зеленая! А после осталась пустота — первое время смотрелось страшно. И новым деревьям еще расти и расти до тех", — говорит Тамара Руденко.

У директора школы Ирины Сосновой сгорела большая библиотека и все фотографии. Она соглашается с односельчанами: теперь и село другое, и жизнь в нем совершенно другая.

И все же, вспоминая о пожаре, жители Николаевки чаще говорят о хорошем. О том, как сроднились за время стройки и стали друг другу больше, чем соседи и односельчане. Нынешний глава Анатолий Маркин, например, женился фактически благодаря пожару.

"У моей тогда еще будущей жены сгорел дом. Ну я и забрал ее к себе жить, раз мы встречаемся. А в декабре мы поженились", — признался глава.

Тяжелый труд в итоге вознаграждался — пусть не всегда сразу.

"Пока шло восстановление, бывали и конфликты. Кому-то казалось, что я недостаточно делаю или что я полные карманы денег нагребаю. Через несколько лет многие из тех людей подходили и просили извинений. Вот это было приятно", — вспоминает экс-глава Тамара Руденко.

Современные проблемы

Сегодня Николаевка стареет: в селе живут в основном пенсионеры. Не стало работы: СПК "Энгельсский" обанкротился, в селе нет производства. Мужчины уезжают работать на вахту.

Многие жители отказались от удобного центрального отопления: слишком дорого. Платят почти 3 тыс. рублей за гигакалорию, в морозный месяц только за отопление может "накапать" до 12 тыс. рублей.

"Чтобы обойти закон о предельном повышении тарифов, ресурсовики банкротят одно ООО, делают новое и ставят столько, сколько им надо", — сетует Тамара Руденко.

Все больше и больше домов выставляют на продажу. Сразу после восстановления села цена на жилье в Николаевке доходила до 1 млн рублей, а сейчас дом со всеми удобствами можно купить за полмиллиона, а то и за 300-400 тысяч рублей.

Отказываются сельчане и от больших огородов: обрабатывать землю становится тяжело. Некоторые даже заборы переносят.

Население стремительно сокращается. До пожара в Николаевке проживало более 1,3 тыс. человек, в Бастане около 1,2 тыс. человек. Сейчас в каждом селе осталось менее 900 жителей. Сельчане признают: деревни приходят в упадок. И что с этим делать, они не знают.

Опыт пожара 2010 года оказался очень ценным: после него увеличили ширину безлесной минерализованной полосы на границе, а прямолинейные просеки, которые только способствовали распространению огня, сменили на ступенчатые. Алтайский край и Казахстан до сих проводят совместные учения по тушению трансграничных пожаров, и успешно пресекают угрозы их возникновения.

Ущерб от сгоревшего на 10 тысячах гектарах леса составил 17 млрд рублей. Его полностью восстановили. Затраты на тушение пожара составили 37 млн рублей. От пожара в Николаевке и Бастане пострадало 1131 человек.

Редакция благодарит за помощь в подготовке материала Юрьева Евгения Александровича, Паршина Сергея Ивановича, Маркина Анатолия Владимировича.