У сотен подозреваемых и осужденных нет постоянного жилья, а многие лишаются его во время отбывания срока. По мнению омбудсмена, это снова приводит людей в тюрьму, хотя их жилищные права можно защитить
Почти 20% граждан, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы края, не имеют собственного жилья, а те, у кого есть дом, после освобождения нередко возвращаются к развалинам, хотя государство может сохранить их имущество в целости. На эти проблемы в своем ежегодном отчете обратил внимание уполномоченный по правам человека в Алтайском крае Антон Васильев. По мнению омбудсмена, отсутствие крыши над головой часто толкает людей на новые преступления.
По данным доклада, в учреждениях УФСИН края содержится более 5,5 тыс. граждан Алтайского края – это как осужденные, так и люди в статусе подозреваемых и обвиняемых. Почти четверть из них не имеют постоянного места жительства и родственников, а многие утрачивают социальные связи во время отбывания срока.
Колония строгого режима. Что там внутри? Какие порядки? Какие судьбы? "Толк" решил приоткрыть эту завесу и посмотреть, как живут люди, лишенные свободы
Места лишения свободы ежегодно покидают более 2 тыс. человек, часть из которых за неимением собственного угла снова возвращается в тюрьму: уполномоченный отмечает, что при посещении исправительных учреждений от каждого пятого-шестого осужденного ему приходилось слышать о вынужденном рецидиве преступления.
"Осужденные К., Н., О., А. поясняют, что в теплое время года, учитывая минимальные потребности в одежде и бытовых предметах, изыскивали различные возможности и варианты для временного ночлега, но с наступлением холодов проживание в заброшенных дачных домиках становилось невозможным, а случайных заработков едва хватало на питание. В сложившейся "голодной" и "холодной" ситуации, уже знакомые с правилами внутреннего распорядка в исправительных учреждениях, они осознанно совершили новые преступные действия", – приводит омбудсмен конкретную ситуацию.
Особого внимания, по мнению Васильева, заслуживают ситуации, при которых люди лишаются имущества, уже находясь в заключении. Один из примеров – у осужденного умирают родители, а единственный дом приходит в запустение и подвергается разграблению в отсутствие наследников.
При этом уполномоченный подчеркивает, что УПК позволяет узнику ходатайствовать в суде о принятии мер по сбережению имущества. Суд в этом случае может постановить опечатать помещение, запретить регистрацию в нем других лиц без согласия владельца и т. д.
Однако Васильев отмечает, что только 1% заключенных воспользовался таким правом, и лишь единицы в принципе знают об этой возможности.
Кроме того, хромает и сам механизм обеспечения сохранности жилья и того, что находится в нем, считает омбудсмен.
"Сегодня действенных мер по сохранению имущества лиц, содержащихся под стражей и отбывающих наказание, не предусмотрено, как и не обозначен порядок сохранности их имущества, не определены ответственные за исполнение таких действий, не обозначена ответственность за бездействие. <…> По-прежнему непонятно, кем, в каком порядке будет обеспечиваться сохранность движимого имущества, например транспортных средств, домашних животных, мебели, бытовой техники и т. д. Да и опечатывание жилого помещения, проверка целостности оттиска печати не уберегут имущество от разрушения", – говорится в докладе.
Васильев предлагает алтайскому парламенту инициировать обращения по дополнению уголовно-процессуального законодательства, а также призывает Адвокатскую палату уделить внимание правовому просвещению осужденных. Вопрос присмотра за имуществом Васильев предлагает взять на контроль общественным организациям, которые занимаются ресоциализацией бывших узников.
Начиная с 2019 года даже само наличие у того или иного лица высшего криминального звания в преступной иерархии в России карается по закону
