Почему женщины убивают. Начальник отряда из алтайской колонии — о рецидивистках

В Алтайском крае всего три женские колонии против семи мужских — женщины совершают меньше преступлений. На одну преступницу в регионе приходится в среднем шесть преступников*. Но это вовсе не значит, что женщины не могут быть жестоки и сидеть по 20 лет. Еще как могут. В ИК-11 Новоалтайска отбывают наказание около 170 женщин — и все они рецидивистки.

В месяц в ИК-11 приходят и уходят примерно по 6-10 осужденных. Зачем женщины возвращаются за решетку

Начальник отряда Александра Михайлова работает в ИК-11 с 2011 года. Под ее контролем находятся более 50 осужденных. У некоторых из них — по пять-шесть судимостей и больше. Самой младшей всего 25 лет.

"Зачастую женщины получают сравнительно небольшие сроки — по 2-5 лет за кражи и мошенничества. Много тех, кто сидит за наркотики. Третьи по популярности преступления — причинение тяжкого вреда и убийства. Чаще всего женщины идут на это в состоянии опьянения или под воздействием наркотиков", — говорит Александра.

Проблема всех рецидивисток в том, что они не хотят менять свою жизнь. В колонии кормят, одевают и лечат, а на свободе нужно самому зарабатывать на все это. И это трудно — каждый день ходить на работу вместо того, чтобы взять и украсть сумму месячной зарплаты у кого-то.

Даже инвалидность — не преграда для совершения преступлений. В ИК-11 есть колясочница, которая регулярно попадается на распространении наркотиков.

"У них уже сформирован определенный образ жизни. Многие сидят с малых лет. Таким сейчас, как правило, больше 40 — первые преступления они совершали в 1990-е годы. Есть у нас одна осужденная, которую опытные воры использовали как домушницу, когда той не было и 14-ти. Девочка через форточку могла пробраться в квартиру, чтобы открыть ее изнутри. И она привыкла, что такая жизнь — это нормально. Они не умеют жить по-другому".

Убийцы и потрошители

Убивают женщины, как правило, кого-то из близких или знакомых: мужей, родственников, друзей, собутыльников. В ход идут ножи и другие подручные средства — сковороды, табуретки. Бывает, даже руками душат. При этом состояние аффекта удается доказать в суде крайне редко, в исключительных случаях.

Подавляющее число рецидивисток имеют зависимости, у многих ВИЧ. Алкоголь и наркотики приводят к тому, что женщины в итоге меняют свою "квалификацию" — к примеру, первые пять раз сидела за сбыт, а шестой уже за убийство.

"Не сдержала эмоций" — так обычно они объясняют свои преступления. Картина примерно одна и та же каждый раз: сидели, выпивали, произошла потасовка и печальный итог. Матерые убийцы среди женщин — это, скорее, исключение. Но у нас есть одна дама пенсионного возраста, которая провела в колониях более 30 лет, чередуя статьи 111-ю (тяжкий вред) и 105-ю (убийство). И начала она именно с того, что убила человека в 13 лет".  

Семейное насилие — частая причина, из-за которой женщины идут на убийство. Мужья колотят их и детей почем зря, и в какой-то момент они хватаются за нож. Стандартная ситуация: готовила на кухне, повернулась, ударила ножом один раз — и сразу насмерть.

  

"По-настоящему жутко становится, когда читаешь дело, а там множество ножевых, по 20-30 ударов. Когда человек уже умер, а женщина не могла остановиться — такая жестокость в ней была. Или когда молодая девушка, совершив убийство, буквально выпотрошила свою жертву. А сама ростом 1,5 метра и весом 40 кг. Просто не укладывается в голове такое".

Сейчас в ИК-11 есть осужденная, которой дали 20 лет лишения свободы. Женщине нет и 35 лет. Ее осудили за убийство двоих мужчин с особой жестокостью. Все, как в книжках про маньяков, — с расчлененкой. На свободе у нее остались бывший муж и двое детей. Мужчина развелся с ней и подал на алименты.

"Мужья ждут своих жен нечасто. Осужденная сейчас пишет письма в суды, просит пересмотреть дело. Говорит, что это не ее вина. Но семья фактически уже разрушена".

Как оставаться женщиной на зоне

Большинство осужденных женщин в колонии стараются следить за собой. К тому же за неопрятный вид можно получить взыскание. Да и "коллеги по цеху", если что, пристыдят мигом — никому не нравится жить рядом с неряхой. У многих в тумбочках есть арсеналы косметики. На зоне можно пользоваться помадой, тушью, пудрой — в разумных пределах, конечно. Повседневный, неяркий макияж разрешается.

"Все, что не запрещено, можно купить в магазине на территории колонии. В том числе средства гигиены и нижнее белье. Хотя те же плавки и бюстгальтеры им выдают вместе с формой, но не всем они нравятся, кто-то хочет более красивое, кружевное. Многим присылают косметику родные".

Но даже косметика должна вписываться в правила: например, духи можно только шариковые, на масляной основе — чтобы нельзя было вскрыть и выпить. Зеркала должны быть обрамлены в рамку, чтобы не было острых краев.

На праздники, когда в колонии устраивают самодеятельные концерты, красятся почти все. Самые активные женщины даже наряжаются в костюмы и парики. Творческий костяк в колонии небольшой, таких около 20 человек. Участие в концертах — это не просто плюсик в карму, а весомый довод для УДО.

"Даже присутствие зрителем учитывается. Но за подготовку творческих номеров мы объявляем благодарность либо досрочно снимаем взыскания — это тоже вид поощрения. Еще можно получить дополнительное длительное свидание. Поэтому те, кто поддерживает тесную связь с близкими, стараются принимать активное участие в жизни колонии".

Праздники в колонии бывают не только по плану — некоторые женщины отмечают дни рождения в свободное от работы время. Несколько человек могут собраться в комнате приема пищи, поздравить и выпить чаю. Для торта берут готовые коржи и сгущенку.

Кстати, в заключении за счет сбалансированного питания и строгого режима полные женщины стройнеют, а истощенные — поправляются.

Стать законопослушной можно и после семи "ходок"

По опыту Александры Михайловой, рецидивистка, вставшая на путь исправления, — большая редкость. Такие случаи хорошо запоминаются.

"Больше всего среди тех, кто восстановил нормальную жизнь, оказалось бывших наркоманок, причем преимущественно 1980-х годов рождения. Вообще колония для людей с зависимостью порой становится единственным спасением от смерти. Женщины об этом говорят сами, и вполне серьезно".

Иногда Александра встречает своих бывших подопечных на свободе. Их пример показывает: выкарабкаться из ямы никогда не поздно, главное — иметь большое желание.

  

"Была у нас одна осужденная 30-ти с лишним лет, у нее было порядка семи судимостей. Почти все за кражи, и последняя — за убийство. На этом последнем сроке у нее, видимо, в голове что-то щелкнуло. Она несколько раз подавала на УДО, прямо старалась его заработать — у нее было более 20 поощрений. Но потерпевшие были категорически против, а суд это учитывает.

Женщина отбыла свой срок (около 8 лет) полностью. Еще в колонии накопила денег "на первое время". И когда вышла, не стала возвращаться в свой регион, осталась в Алтайском крае. Нашла работу, хотя у нее были проблемы с трудоустройством. А сейчас уже даже купила жилье. Так что, как ни крути, менять ли свою жизнь — это внутренний выбор каждого".

Проблема исправления зависит еще и от уровня образования. Тех, у кого за плечами есть вуз, не больше 10%. Есть совсем безграмотные — чаще всего это цыганки — они посещают школу. Такие женщины практически не поддаются реабилитации.

Восстановить социальные связи осужденным часто помогает религия. Некоторые после освобождения посвящают свою жизнь богослужению, и это удерживает их от желания совершать новые преступления.

Рожают детей между отсидками

Как ни странно, у многих рецидивисток есть дети. У некоторых — даже по пять-шесть. Когда мать на зоне, их воспитывают родственники либо сотрудники детских домов.

"Детоубийц в нашей колонии, к счастью, сейчас нет. Я помню только женщину, которая пыталась продать своего ребенка. Вопреки распространенному мнению, никто таких преступниц физически не унижает. Не дружат с ними — это да. Но трогать себе дороже. Сейчас ведь колонии оснащены системами видеонаблюдения, а большинство женщин стремятся к УДО".

Одна из многодетных матерей ИК-11 сидит за ограбление магазина. Ее четверых детей воспитывает старшая дочь. Это, видимо, наставило женщину на путь истинный: она стремится вернуться домой по УДО и сожалеет о своем криминальном прошлом.

"К детям женщины относятся очень по-разному. Кто-то отправляет им часть заработанных в колонии денег, а освободившись, обходит все инстанции, чтобы забрать домой. А кто-то не может вспомнить, когда последние трое из шести родились, потому что в роддом приезжала "под наркотиками" и там же новорожденных бросала.

Кто-то, оставив всех детей на попечении родителей, бравирует результатами своих преступлений: "Зато я себе то-то купила". Когда с такими разговариваешь, нет ощущения, что они не вернутся обратно. И вообще крайне редко бывает такое чувство".

И все же в большинстве из осужденных остается что-то человеческое — они дружат между собой, переписываются с освободившимися подругами, помогают друг другу "на воле", созваниваются с родными. Сейчас, когда свидания не разрешены из-за коронавируса, женщины используют разговоры по видеосвязи через систему "Зонателеком".

Браки и неуставные отношения

Бывают и счастливые моменты в колонии — до карантина в ИК-11 отпраздновали свадьбу. Пара решила официально узаконить отношения, чтобы иметь право на долгосрочные свидания. Кстати, факт заключения брака не учитывают при назначении УДО. А вот, например, отказ от курения зачтется.

Некоторые из тех, кому не повезло с мужчинами, пытаются построить отношения в колонии. Но лесбийская любовь на зоне обычно длится недолго. Во-первых, этому препятствуют повсеместно установленные камеры. Во-вторых, парочки быстро сдают начальству завистливые соотрядницы. А порой и сами сотрудники замечают между женщинами неуставные отношения.

"Если такое случается, мы их разводим по разным отрядам. Но чисто по-человечески понятно, почему такое происходит: тем, кто по несколько лет находится в замкнутом пространстве, больше других хочется любви".

Не получится разнообразить свою личную жизнь и с помощью секс-игрушек — их в колонию передавать запрещено, так что никто даже не пытается. А вот сотовые телефоны, хоть и запрещены, все равно шлют, их изымают часто.

Чем занимается начальник отряда

Все проблемы осужденных решает начальник отряда — от межличностных конфликтов до подачи ходатайства об УДО. Кабинет Александры Михайловой находится в общежитии, где живут осужденные.

"У меня есть приемные часы, но я общаюсь со своим отрядом не только согласно графику, но и по факту их потребностей. Часто сама хожу в промзону и беседую с женщинами на их рабочих местах — днем большинство заняты на швейном производстве, в отряде остаются инвалиды и пенсионеры. Иногда задерживаюсь, чтобы выслушать всех".

Драки среди рецидивисток случаются редко — они меньше подвержены стрессу, чем “первоходки”. Такие женщины уже в курсе и правил колонии, и негласных устоев. Но если кто-то совсем не сошелся характерами, их могут развести по разным отрядам.

"Тем, кто работает на производстве, обычно не до ссор. Но в женском коллективе бывает всякое. Иногда ко мне приходят, чтобы просто выговориться, куда-то деть негативные эмоции. Я просто слушаю и пытаюсь сгладить агрессию. Они потом благодарят за это. Ведь, выплеснув свои проблемы на меня, осужденная уже не пойдет бить свою обидчицу".

На случай, если разгневанная осужденная перейдет границы, у Александры есть тревожный брелок в нагрудном кармане, при нажатии на который в считанные секунды на помощь прибегут сотрудники дежурной смены. В ее кабинете установлена видеокамера.

"Самое главное в нашей работе — уметь абстрагироваться, не принимать все близко к сердцу и не приносить служебное домой. Я стараюсь относиться ко всем ровно и объективно, даже к самым, казалось бы, безнадежным. Этому меня не учили в АлтГУ на юрфаке — все приходит с опытом. И на службе есть хорошие наставники. Сейчас для меня моя работа уже стала привычной. А вот знакомые до сих пор иногда удивляются: "Ты что, правда прямо с зэчками работаешь?"

В Алтайском крае есть одна смешанная колония-поселение, где сидят и мужчины, и женщины — КП-2.

* По данным Генпрокуратуры 2017-2019 годов, в Алтайском крае в год фиксируют 3,2-3,3 тысяч преступлений, совершенных женщинами, и 18-19 тысяч — мужчинами.