Для проекта "Наши в столице" Владимир Сурков рассказал, как карьера жены и его амбиции побудили их переехать в столицу, просела ли работа в его школе и какой грандиозный план у него есть
Еще пять лет назад у Владимира Суркова жизнь в Барнауле складывалась отлично: четырехкратный чемпион мира по кунг-фу, он развивал здесь свою собственную школу, тренировал, растил успешных учеников. Но в 2023 году уехал в Москву. Там, по его словам, он значительно расширил масштаб работы. В интервью "Толку" он рассказал, почему он перебрался в столицу, как ему там пригодился "набитый" в Барнауле лоб, какие грандиозные идеи он вынашивает и зачем намерен стучаться в кабинеты алтайских чиновников.
"Сказал, как шашкой махнул"
– У вас в Барнауле все было хорошо и надежно: имя, своя школа, воспитанники, работа в федерации. Что стало триггером для принятия решения о переезде в Москву?
Руководитель "главной сокровищницы" России открывает новый проект "Толка" – "Наши в столице" и рассказывает, как он адаптировался сам и кого ждет Москва сегодня
– Знаете, у меня изначально не было цели – сделать себе имя. Я просто занимался любимым делом, и делал это самозабвенно. И продолжаю делать, потому что мне это безумно нравится.
Прошел какой-то период времени – за мной пошли ученики. Я, наверно, смог заразить их, зажечь – так появилась школа. Я реализовался как спортсмен – стал четырехкратным чемпионом мира по кунг-фу, как руководитель школы – она продолжает работать. У меня сильные позиции в федерации кунг-фу России.
Но и моя супруга тоже стремилась к саморазвитию. Она является служащей Федеральной налоговой службы. В Барнауле была специалистом высокого уровня. Она стала участвовать в различных конкурсах, в программе ФНС "Сделай карьеру сам". Сначала прошла региональный этап, потом стала "чемпионкой" от Урала до Владивостока. А затем выиграла на всероссийском этапе. Для меня это как черный пояс, как мастер спорта.
Это случилось весной. А потом мы уехали отдыхать. Я страшно люблю путешествовать за рулем, для меня это динамическая медитация и большой драйв. Тогда мы поехали в Крым.
У нас есть договоренность, что когда мы отдыхаем, телефоны остаются только для связи с близкими. А тут звонок. Супруга сначала даже отвечать не хотела. "Да возьми", – сказал ей. Она взяла трубку со слегка раздраженным "слушаю!". Но смотрю – по мере разговора ее голос становится все мягче. И ее слова: "Сколько у меня есть времени подумать?" И я все понял. Она положила трубку, и минут пять мы ехали молча. Потом сказала, что ее пригласили работать в Москву. Я говорю: "Ну все, едем".
Я уже тоже чувствовал, что я "застоялся" в Барнауле. Понимал, что если здесь останусь, то начну превращаться в старика. А мне не хотелось.
И потом, я знал, что воспитал отличных учеников. Мне за них не стыдно. Это Юрий Витальевич Маркин, Владимир Андреевич Гуськов, Маргарита Викторовна Катренко. Я посадил сад – и нужно уйти, а им пусть люди пользуются.
И все – сказал, как шашкой махнул. После Крыма на обратной дороге мы поехали в Москву на собеседование. Причем супруга претендовала на одну должность, а в итоге ее взяли ступенькой выше. По возвращении снарядили ей чемоданчик – и она поехала в Москву обустраиваться.
А я взял время решить все вопросы в Барнауле. Мне нужно было как минимум начать учебный год. И подготовить почву – объяснить ситуацию тренерам, детям, родителям. Я рассказывал, что не бросаю школу, что остаюсь всегда в доступе.
У нас во всех залах стоит видеонаблюдение. Раз в неделю во всех группах я смотрю за тренировками. Сначала я рассматривал это как механизм контроля, помощи тренерам. Но сейчас уже понимаю, что вмешиваться не стоит: ребята работают великолепно.
– Неужели вы совсем не опасались, что работа школы просядет – организационно, качественно? Не говоря о том, что вы всегда были главным ее мотором, центром притяжения.
– Я могу сказать, что для меня это тоже было непросто. Но я понимал, что рано или поздно этот момент настанет. Я не хотел, чтобы моя школа работала по принципу пирамиды, когда стержень убираешь – и колесики раскатываются в разные стороны. Очень не хотел. Ведь это труд не одного года, не одного человека. Я два месяца с людьми разговаривал. Да, были те, кто ушли. Это их право. Но их было не больше 10%.
Сейчас я приезжаю на каждые соревнования, а в Барнауле они проходят почти каждый месяц. Провожу небольшие семинары, персональные занятия. Иногда бывает так, что самолет прилетает в Барнаул в 4.30 утра, а в 8.00-9.00 я в спортзале.
– То есть у вас нет ощущения, что вы что-то упускаете в школе?
– Нет, абсолютно. Более того, я уверен, что мои ученики, наши тренеры, так бы не раскрылись, как сейчас, если бы они оставались под моей тенью. Знаете, как большая лапа ели не дает расти юным росткам, они рано или поздно погибают в ее тени. Думаю, судьба правильно сложилась, пришло время сделать мне новый шаг.
"Зерно бросил – пальма выросла"
Новый герой "толкового" проекта "Наши в столице" – Олег Копылов, который работал в журналистике в Барнауле, а теперь развивает новые направления в топовой технологической компании страны
– И каким он стал, этот шаг? Что для вас изменилось?
– У меня сейчас много крупных проектов, которые я бы не смог реализовать в Барнауле. Например, в столице есть проект "Московское долголетие", который реализует мэрия – хорошие инструкторы, тренеры работают с людьми пожилого возраста, чтобы сделать их жизнь более качественной.
У меня еще в Барнауле был очень похожий проект. Я с ним, наверно, раза три приходил в краевое правительство, на гранты подавал, но почему-то меня заворачивали. А здесь я буквально только дверь приоткрыл – и меня "схватили".
Я взял сначала одну группу – утреннее время по вторникам-четвергам. Группа разрослась до неимоверных размеров буквально за месяц. У пенсионеров же как? Им если все нравится, они друг другу через сарафанное радио это быстро передают. В итоге встать в зале уже было негде. Я пришел к своим кураторам – они дали еще одно время. И если изначально у меня была группа 12 человек, то сейчас через полтора года – больше 120.
Сегодня мы хотим масштабировать проект. Здоровьем надо заниматься не только в пенсионном возрасте, но и значительно раньше. 35–55 лет – самый работоспособный период.
– И самый платежеспособный.
– Послушайте, я ведь пришел в этот проект даже не за деньгами. Когда ты работаешь ради выгоды, эта цель имеет определенный потолок, ограничение. А если ты работаешь за идею, то горизонт для роста значительно шире. Я люблю выражение: ставь перед собой гигантские цели – по ним трудно промазать. Для меня цель – передать мой опыт, мои знания как можно большему числу людей. Так что мы выходим и на средний возраст тоже.
– Вы в этой ситуации представляете себя или федерацию, в которой вы первый вице-президент?
– И себя и федерацию.
– А не скучаете по работе с детьми?
– А я работаю с ними. Детские группы у меня тоже есть. Я нахожу время и на занятия, и на встречи с чиновниками.
Тут очень благодатная почва – зерно бросил, обернулся – а уже пальма выросла. Если у тебя есть классная идея и ты приходишь с ней в муниципалитет – тебе дают ресурсы, возможности. Есть шанс доказать, что ты чего-то стоишь, что твои идеи – рабочие. В Барнауле приходилось делать все то же самое, только пробивать лбом гранитную стену.
– На этом месте как-то грустно стало.
– Да нет же. Там я лоб укрепил! Заходя в кабинеты различного уровня и общаясь с чиновниками в том числе высокого статуса, я сегодня уже не теряюсь. И мои идеи, мой задор их, наверно, тоже заражают.
Но вы упомянули федерацию. Да, ее работа также на моих плечах во многом. Год назад мы создали еще и Российский союз китайских боевых искусств, в который меня тоже включили первым вице-президентом. И там тоже у нас много мероприятий, соревнований. Скучать точно не приходится.
"Не спорт, а система воспитания"
– В Барнауле вы не боялись заниматься с особенными детьми, и они гармонично вписывались в тренировочный процесс. Учитывая, что здесь вы занимаетесь с разными категориями людей, нет желания и тут потренироваться таких ребят?
Фестиваль дает возможность детям с ограниченными возможностями проявить свои таланты на большой сцене. С детьми работают профессиональные музыканты, которые помогают им поверить в себя
– Такие дети требуют больше внимания, заботы. И не только со стороны родителей, но и социума в целом. Моя дочь Екатерина Суркова сейчас работает педагогом-корректологом – именно с такими детьми. И я занимаюсь понемногу с ними.
Мы рассматриваем кунг-фу не просто как спорт, а как систему воспитания личности. Через эту призму мы пропускаем сознание ребенка, чтобы социализировать его. А через соревновательный момент стараемся сделать его лучше, чтобы он проявлял усердие, прикладывал дополнительные усилия.
– Помните, как первый такой ребенок к вам пришел?
– Как это можно забыть? Я тогда еще совсем молодой тренер был. Позвонила мама, попросила привести ребенка, но уточнила, что хотела бы лично встретиться. Я потом уже понял, что раньше она пробовала обращаться в другие секции, но как только там видели ребенка, говорили до свидания. А мама – врач. Она понимала, что через спортивную нагрузку ребенок может получить не только физическое развитие, но и интеллектуальное.
Мы тогда занимались в подвале. Слышу, дверь скрипнула, спускается мама, ведет ребенка под руку. У меня кровь в жилах застыла: как я буду с ним заниматься? Ребенок с ДЦП, с серьезными двигательными нарушениями. Первая мысль была – отказать. Но нельзя убивать надежду любящей матери. Согласился попробовать.
Сначала я занимался с Романом индивидуально. Ему тогда было 5-6 лет. Наверно, полгода мы позанимались, он освоился, стал выполнять все базовые движения – и я включил его в группу. Я понимал, что дети бывают жестоки, и около двух недель готовил ребят: объяснял им, что заболеть может любой и это не вина человека, а его беда. И группа приняла Ромку как младшего брата, дети помогали ему.
Он потом ездил со мной на чемпионат в Гонконг, где я выставлял его не в специальной категории, а в общей. И он выиграл! Потому что я ему дал программу, в которой он действительно силен – называется тайцзицюань. Это направление, где движения очень медленные, их нужно жестко контролировать. Он умеет в них концентрироваться. И китайские судьи это увидели.
Мы недавно встречались с Ромой, он прилетал, я встречал его в аэропорту. Обычный мужчина, только по речи немного заметно, а двигается удивительно хорошо.
Но что бы я хотел сказать: массовым такое направление работы сделать сложно. Потому что здесь должен быть исключительно индивидуальный подход.
"Нельзя замыкаться"
– Почему вы не захотели открыть филиал своей школы в Москве?
– Если ехать в столицу, чтобы заниматься тем же самым, что и в Барнауле, то какой в этом смысл? Если мы хотим получать другой результат, то и делать нужно что-то другое. Это известно.
Здесь я тоже преподаю, но в рамках федерации. Мой непосредственный начальник – Рабаданов Магомедкамиль Набиевич, заслуженный тренер РФ, президент федерации кунг-фу России и вице-президент международной федерации. Когда он узнал, что я переезжаю в Москву, то сказал, что это практически праздник для него. И мы с ним работаем в очень тесном, плодотворном тандеме. За эти три года очень продвинулись.
– В чем это выражается?
– Мы проводим крупные мероприятия. В июле 2023 года организовали международный турнир – Кубок Конфуция. Он был уже третьим, но впервые его поддержало государство. В его рамках провели чемпионат России по кунг-фу, по цигун, по другим дисциплинам. Шикарное мероприятие! Мы поняли, что не нужно замыкаться только в рамках своей федерации и собрали другие. Стали проводить совместные масштабные события – не меньше 1,5 тысяч участников.
"Чуть ниже Джеки Чана"
– Вы в соцсетях рассказывали, что ходили в Госдуму с каким-то проектом. О чем речь?
– О, это очень интересная история. Тут как раз мой бронебойный лоб мне помогает.
В российском спорте существует проблема – есть аккредитованные и неаккредитованные федерации. Те и другие занимаются одним общим делом – воспитывают здоровое поколение, развивают массовые виды спорта. Но аккредитованные заточены под спорт высоких достижений. А у неаккредитованных вся массовость этого вида спорта лежит на их плечах – государство никак их не поддерживает. Все работает исключительно на самовыживаемости, на спонсорских плечах. Это очень тяжело.
Во многих регионах школы, подобные нашей, закрылись, потому что не выдержали конкуренции с другими видами спорта. Есть, скажем, федерация бокса, которая великолепно развивается, в секциях можно заниматься бесплатно. Самбо сейчас даже в школах ведут. И родители, конечно, думают: зачем платить, если можно просто отправить ребенка в другой вид спорта? Чтобы выжить в этой ситуации, ты должен быть по уровню чуть ниже Джеки Чана.
Ладно, моя школа живет. А другие? Сердце болит за них. И я написал концепцию развития физической культуры и спорта Российской Федерации. Я эту идею долго вынашивал. Примерно год назад я как-то приехал за женой, мы пошли гулять с ней и долго обсуждали мою концепцию, обменивались идеями – как в пинг-понг играли. Пришли домой, я ночь не спал – все написал, оформил. Давал почитать разным людям, корректировал, дополнял, что-то вычеркивал. И таким образом идея в итоге оформилась в стройную концепцию. И я решил ее продвигать.
Обратился в одну структуру, во вторую, третью. Отправил и в минспорта. Мне сказали "спасибо, хорошо" и все. Я понимаю, что дальше она пока не пойдет, потому что предполагает кардинальное изменение работы министерства и в целом системы. А кто ж этого захочет? Но это все равно необходимо делать, если мы действительно хотим, чтобы, как сказал президент, около 70% населения занимались физкультурой.
– То есть цель концепции – не только предоставить господдержку неаккредитованным федерациям?
Всего на турнир по восточному единоборству приехали 169 участников из 270 заявленных. Причина – эпидемиологическая обстановка
– Нет, конечно. С этого просто началось. Но я понял, что проблемы лежат глубже и постарался докопаться до самого глубокого корешка, чтобы разобраться и предложить эффективное решение.
Сегодня финансирование отрасли достаточно серьезное, но регионы, например, этого практически не ощущают. И если в Москве, других городах – крупных спортивных центрах все организовано на высоком уровне, то в большинстве регионов – только лозунги. В итоге люди по телевизору слышат одно, а в жизни видят другое. Это влияет на авторитет власти. Поэтому я и стараюсь продвигать свою идею на разных уровнях.
– Настрой и энтузиазм вы не утратили?
– Нет, конечно. Пока я не пробью свою идею, я не успокоюсь. Чтобы стать чемпионом мира, сколько раз нужно проиграть? Это опыт, с одной стороны, и вызов, задор, с другой.
– Сторонники у вас есть?
– Конечно. Чем больше я рассказываю о своей концепции, тем их больше. Но, конечно, люди понимают, что просто так ее не реализовать, что такие глобальные идеи при инициативе снизу могут решаться только сверху.
"Есть гигантские планы помочь краю"
– Что лучше в Барнауле, а что – в Москве?
– Знаете, Барнаул остается родным. Я приезжаю туда – у меня сердце расцветает. Барнаул – красивый город, в нем живут хорошие люди. Москва же – город возможностей, это совершенно точно. Хотя я вижу, что не все их видят. Например, я знаю классного тренера, который сюда переехал из Барнаула, не из моей школы. Но он и здесь работает тем же тренером. По сути, просто географию сменил. А есть те, кто развивается, горит, пробует новое.
– Но мысли отстраниться от Алтайского края у вас нет?
– Наоборот, у меня есть гигантские планы помочь краю развиваться хорошо. Я попытаюсь свои мысли, идеи направить и туда. Постучаться в какие-то кабинеты, возможно, с помощью своих коллег в Москве. Потому что я вижу, как работает, например, Нижегородская область, другие регионы. Они реально расцветают, потому что очень профессиональный управленческий подход в отрасли.
Минимум два экс-министра финансов края перешли на работу в федеральное правительство, а один бывший заместитель – в мэрию Москвы
