Профессор Алтайского госуниверситета рассказал о колоссальной нагрузке преподавателей, растерянности родителей и о том, почему из вузов сегодня больше не выходят готовые специалисты
Родители студентов, работодатели и в целом общество, руководствуясь старыми стереотипами, плохо представляют, как сегодня учат вузы. Не в последнюю очередь из-за того, что у системы высшего образования нет четкой стратегии развития, ее заносит то в одну, то в другую сторону, а государство не до конца понимает, какие кадры и для чего ему нужны. Однако ясно, что вузы больше не выпускают готовые кадры, работодатели должны сами инвестировать в их подготовку, если хотят хороших специалистов, а судьба студентов зависит только от их притязаний, но с этим есть проблемы. Об этом, а также о роли и кратном росте нагрузки преподавателей "Толк" в преддверии отраслевого праздника поговорил с завкафедрой археологии, этнографии и музеологии АлтГУ, профессором Алексеем Тишкиным.
Колоссальная нагрузка
– Преподаватель вуза в представлении примерно 20-30-летней давности – это педагог, наставник, ученый-исследователь. Сегодня, слушая отчеты ректоров, читая публикации о высшем образовании, приходишь к выводу, что сейчас преподаватель — это еще и немного менеджер со своими KPI. Это так?
– Сейчас у преподавателей значительно больше задач, чем прежде. И они действительно более разнообразные. Раньше можно было читать лекции, проводить семинары и практики — и этого было достаточно. Научная работа рассматривалась как дополнение. Сейчас параллельно проведению занятий нужно выполнять массу обязательной работы. Нагрузка стала колоссальной, и почти нет места для творчества.
В Алтайском госуниверситете продолжается череда кадровых ротаций, происходящих после переизбрания ректора и с началом учебного года
Интенсивность труда возросла. Например, раньше у профессора было 400–450 часов учебной нагрузки в год по основной ставке, а сейчас – 800. Почувствуйте разницу, как говорится. Теперь нужно готовиться ко многим дисциплинам – от 5–7 и больше, а не к 2–3, как раньше. У доцента нагрузка еще больше, а у преподавателя и ассистента – самая большая. Чтобы выжить, им приходится работать на полторы ставки и еще при возможности брать 300 часов дополнительно.
А работать надо и в аудиториях, и на электронном образовательном портале, где все курсы дублируются для дистанционного обучения, а также для контроля за самостоятельной и другой подготовкой студентов. Еще к каждому занятию в любой форме надо подготовиться.
Значительно возросли и требования, в том числе для прохождения по конкурсу на соответствующую должность. Обязательно нужно выполнять KPI (ключевые показатели эффективности): по публикациям, в том числе в высокорейтинговых журналах, по регулярному повышению своей квалификации, по привлечению финансирования в виде грантов или хоздоговоров, а также по ряду других параметров.
– А если провести аналогию. Вот работает менеджер по продажам. Его KPI понятны: принести такой-то объем денег, привести столько-то новых клиентов. А у вас?
– Почти то же самое. Часть я уже назвал. Надо оказать определенный объем образовательных услуг. Привести определенное число абитуриентов, из них столько-то платных и столько-то иностранных или из других регионов России, выпустить в определенный срок защитившихся аспирантов, подготовить электронные курсы высокой категории, сделать доклады на международных конференциях и т. д.
Этими и другими параметрами определяется эффективность и уровень оказанных услуг. Университеты перестали быть просто учебным заведением, они стали составляющей частью экономических процессов в стране. Мы в основном не учим, а оказываем услуги для получения студентами компетенций. Это совершенно другой подход.
"Нас заносит то в одну, то в другую сторону"
– А как эта коммерческая парадигма сопряжена с уровнем образования?
– Сейчас у нас задача – ориентироваться на потребности рынка в кадрах. И когда мы утверждаем цифры набора (число бюджетных мест. – Прим. ред.), нас в первую очередь спрашивают: а кто будет потребителем этих выпускников, куда мы их направим? Предприятия-заказчики и наши индустриальные партнеры включаются в процесс формирования учебного плана, проведения практик, даже формулируют исследовательские темы для выпускной работы и т. д.
Конечно, еще сохраняется направление фундаментальной науки, и для нее мы тоже, слава богу, генерируем кадры.
Проблема в том, что перестраивание процессов внутри системы образования идет постоянно. Мы до сих пор не видим четких ориентиров – не понимаем, куда развивается высшая школа. Нет долгосрочной стратегической программы, гармоничного ее развития. Нас заносит то в одну, то в другую сторону.
Сейчас в приоритете инженерные и технические направления подготовки при отсутствии нормальной базы для этого и без понимания, какой личностью должен быть инженер. И, судя по всему, идет формирование технократов.
Известный биолог Татьяна Антоненко рассказала об обитателях Красной книги на городских полях фильтрации, психологии кошек, заработке на научпопе и "биологической совместимости" с родным Барнаулом
Дан ориентир на создание отечественной системы высшего образования, отказ от европейской (так называемой болонской), хотя двигались в этом направлении много лет и наконец-то худо-бедно отстроили ее. Хотя наше общество не понимает до конца, кто такой, например, бакалавр. На мой взгляд, нет необходимости ломать то, что уже работает – можно сохранить бакалавриат и магистратуру, но при этом усилить специалитет. Можно, конечно, поменять названия, но важность не в этом, а в сущности, в содержании.
Из-за постоянных изменений дезориентированы не только те, кто находится внутри системы, но и те, кто вне ее. Например, многие родители абитуриентов и студентов не очень понимают, что из себя сейчас представляет университет. Они учились в другой среде и мыслят еще теми категориями: "Университет – храм науки". А когда начинаешь рассказывать, как реально обстоят дела, они растеряны.
Нужно обязательно разъяснять людям, что происходит в высшем образовании, как оно сейчас работает. Например, что нет большой разницы между уровнями образования, например, в Москве и Барнауле, как это многим представляется. В столице просто все дороже, но программы одни и те же, уровень подготовки такой же.
"Сейчас не учат, как раньше"
– Вопрос про спайку высшего образования с экономикой. Преимущества подхода понятны: государство говорит, что нужно готовить кадры под запрос…
– Поправлю, простите. Условное "государство", к сожалению, не понимает, сколько и каких кадров требуется для рынка сегодня, завтра и послезавтра. Отсюда нет стабильности. У нас контрольные цифры набора могут в один год разве что не до нуля упасть, а через год вырасти в разы так, что вуз с ног сбивается, чтобы найти нужное число абитуриентов, а их физически нет.
Нет системы и понимания того, сколько и каких кадров нужно в прогнозном плане. Поэтому есть обращение к реальному сектору экономики. Но ведь можно и отладить. Например, Российское историческое общество стало участвовать в формировании и распределении цифр бюджетного набора в стране, взаимодействуя напрямую с вузами и с министерством. Начались позитивные подвижки, но мы еще далеки от необходимого уровня.
Часть иностранных студентов обучается за счет российского бюджета, остальные платят за высшее образование в нашей стране по общим расценкам
– Но в целом, видимо, речь идет о готовых кадрах, выходящих из вуза под конкретные запросы экономики.
– Нет, не совсем так. Тут как раз "собака и зарыта". Университет практически не дает готовых кадров. Университет готовит выпускников, которые а) имеют определенные компетенции и б) имеют возможность быстро нарастить необходимые знания, умения и навыки.
В университете сейчас не учат, как раньше. Когда 1,5 семестра идут лекции и семинары по одной дисциплине, потом по другой и т. д. Сегодня университет учит студента учиться и понимать, что и зачем. Если не хватает каких-то знаний – пожалуйста, есть широкий выбор дополнительного образования. Все сделано для того, чтобы человек с высшим образованием быстро сориентировался и устроился на рынке труда, получив возможность иметь дополнительные компетенции.
Бакалавр выпускается – но он не готовый специалист. Это человек, который готов стать специалистом при определенном запросе от работодателя. У него есть уровень знаний, который позволит ему быстро повысить свою квалификацию и стать нужным специалистом на какое-то время.
– Но работодатель же так не мыслит, ему нужен готовый кадр.
– А это следующая проблема. То есть, с одной стороны, у государства нет четкого понимания, сколько и каких специалистов нужно. И оно обращается к работодателям, просит обозначить их потребности и включиться в процесс подготовки. Но в стране еще нет такого понимания среди руководства предприятий – заказа специалистов для себя. Это ведь долго и требует затрат. Они привыкли, что государство их обеспечивает кадрами, а они уж потом под себя "обтачивают".
Задача формирования образовательного заказа, конечно, актуальна. И мы на уровне кафедры отрабатываем систему целевого обучения. Например, уже подготовили двух специалистов в магистратуре для музея-заповедника "Шушенское" в Красноярском крае, столько же готовим для Бийского краеведческого музея. У нас учатся уже работающие там люди, которые понимают, что это им надо.
Хотя и тут все не так гладко идет. Например, нам говорят: если вы выполните план целевого набора, то и контрольные цифры (число бюджетных мест. – Прим. ред.) у вас сохранятся или будут расти. Но получается наоборот: мы выполняем план, а цифры набора снижаются. В прошлом году мы набирали в магистратуру по музеологии 15, а в этом – 7 человек. При том, что такая группа из семи магистрантов получается нерентабельной.
"Нужны не умные люди, а исполнители"
– А нет ли риска в этой новой системе, что выпускник – пусть будет химик – захочет после вуза пойти на предприятие отрасли, а его не возьмут из-за отсутствия нужных производству компетенций, и ему останется условно идти кассиром в магазин?
– Конечно, всякое бывает. Если выпускник хочет пойти на какое-то конкретное предприятие, у него есть масса возможностей закрепиться там еще во время учебы. Например, через прохождение практик.
Сергей Бочаров, рассказавший о достижениях классического университета, услышал в ответ от коллег и похвалу, и колкости, и откровенную критику
Проблема в другом. В самих обучающихся студентах и выпускниках. У них нет достаточного понимания и мотивации для выстраивания своей жизненной траектории. Они молоды, у них нет жизненного опыта, зависят от родителей, смотрят дезориентирующую рекламу (типа "Бери от жизни все и сразу!"). Многие из студентов еще на этапе поступления имеют низкий уровень образования – в школе не учились нормально и тут тоже. Это реальность. Что от них требовать? Некоторые толком читать не умеют, а мы им цифровые технологии преподаем.
Добросовестные и целеустремленные студенты легко находят себе место работы. Учебный план позволяет им получить достаточное количество компетенций, чтобы обозначить свой дальнейший рост.
– Знаете, как-то не по себе от этой парадигмы обучения.
– Есть такое. Такова экономическая реальность – нужны не умные люди, а высококвалифицированные исполнители.
Как реагировать? Есть несколько вариантов. Хорошо и системно учиться. Или, например, через огромную систему дополнительного образования. Она сейчас набирает обороты и развивается в любых сферах – в том числе при вузах, отдельных институтах и кафедрах. И под это есть госзаказ.
У нас, например, на базе Института истории и международных отношений есть прекрасные центры по языковой подготовке (английский, китайский и др.). Да, это тяжело – получать фактически два образования, но это будет уже другой, более высокий уровень.
В общем, возможности есть и их немало. Все зависит от самого человека и от уровня его притязаний. Многие же просто не понимают, чего они вообще хотят. Люди поступили на бюджетное место – и не ходят на занятия или заплатили немалые деньги – и не хотят учиться. Парадокс. Чем раньше молодые люди определятся с уровнем своих притязаний, тем результативнее они будут учиться и без проблем найдут достойное рабочее место.
Ожидание алтайского экономического чуда
– Где в условиях максимальной ориентации вузов на запрос экономики место гуманитариям?
– Везде. Во всех экономических сферах есть гуманитарная составляющая. У нас на кафедре, скажем, основные направления подготовки – археология, музеология, антропология и этнология. Наш "потребитель", например, музеи. Они с удовольствием берут наших выпускников. Почему? Потому что, во-первых, у музеев тоже есть современные требования для развития, и им нужны кадры с новым взглядом и хорошими знаниями. Во-вторых, у них в штатах высокая доля пожилого контингента, требуется омоложение. В-третьих, сейчас в стране наконец-то формируется музейный государственный фонд. Это не просто так делается: музейные экспонаты – это большие ценности, то есть огромный экономический баланс.
Музеи как наши заказчики – это только один пример. Хорошая перспектива есть у археологов, которых у нас в стране катастрофически не хватает, так как в ходе реализации любых индустриальных проектов требуется историко-культурная экспертиза, а также археологические исследования для освобождения территории под строительство. Производственная археология – это хорошо финансируемое направление, в этой области создаются частные фирмы. Востребованы и сугубо научные высококвалифицированные кадры.
– Не уверена, что студенты, поступающие на историков, мечтают работать в музеях.
– Конечно, для музея более выгодно взять выпускника-музеолога. Но и историк там не затеряется. Не забывайте, что все музеи вовлечены в экскурсионно-туристическую деятельность. Это неисчерпаемая возможность для развития, например, Алтайского края. Имеющееся богатое историко-культурное наследие – огромное основание для экономического чуда нашего региона. Но пока такого осознания нет. Если оно придет, то будут нужны все гуманитарии и естественники, которых выпускает университет.
В целом хочу сказать – у нас нет особых проблем с трудоустройством выпускников. На 3–4 курсах часть студентов уже работают в выбранном направлении, а магистранты – вообще почти все.
У нас проблема другого плана – найти перспективных ребят, которые бы пошли в науку. Поэтому привлекаем из других регионов и из других стран. В этом году у нас был приличный конкурс среди историков и археологов в аспирантуру. На нашу кафедру поступили пять человек.
Медленное сознание заказчика
Самая успешная ситуация с набором целевиков - у педагогического и медицинского университетов, где заказчик - в основном государство. А "политех", институт культуры и АлтГУ "пострадали"
– Правильно ли я понимаю, что переход системы на партнерство с работодателями – это в определенной мере способ частично переложить финансирование высшей школы на частные бюджеты?
– Конечно. И это ведь не секрет. Почему государство должно условно бесплатно готовить специалистов для частных предприятий и фирм? Такое время сейчас пришло. Надо всем подключаться, чтобы обеспечить экономический рост.
– То есть парадигма, когда кадры готовили как бы за счет отчисляемых предприятиями налогов, больше не актуальна?
– Но, послушайте, это, конечно, так и должно быть, но, если работодатель заинтересован в специалистах, которые именно ему нужны, то он должен участвовать в их подготовке. По-другому экономика не заработает. К сожалению, очень медленно идет процесс перестройки сознания заказчика.
– Это инерция мышления собственников?
– Это природная человеческая жадность, в которой нет здравого смысла. Кто понял, как важна сфера подготовки кадров в союзе с вузами, тот уже давно это делает: и целевиков заказывают, и в подготовке участвует, и стипендии платят, и разные программы предлагают, сами участвуют. А кто-то и свои вузы создает. Они, возможно, не кричат об этом на каждом углу, но обеспечивают себя нормальными кадрами. IT-компании и банки, например, по этому пути идут.
К сожалению, слабо задействован в этом процессе малый и средний бизнес, хотя у нас в крае он доминирует.
Плюс остается все-таки фактор глобальной государственной задачи. Да, стране нужны образованные люди. Но насколько? Условно в Японии – поголовно. В советское время были установлены обязательства по минимальному уровню образования. Сейчас он четно не определен. И вообще, нет понятной и системной образовательной стратегии.
На мой взгляд, наша проблема еще и в так называемой проектности. Мы скачем по разным проектам – сегодня один, завтра другой, про прежний забыли, то в одну сторону, то в другую.
Эксперты от образования уверены — у строителей нет другого выхода, как самим "вести" и растить кадры, так как конкурентная борьба за людей слишком высока
– Какие проекты вы имеете в виду?
– Любые. И образовательные, и научные. Сейчас, например, реализуется программа "Приоритет 2030". До этого была Программа стратегического развития, которая сыграла свою важную роль, настроив у нас развитие на научно-исследовательский университет. Но то, что было сделано, ушло на второй план или забыто. Хотя на этой бы базе можно было строить дальнейшее развитие с заложенным фундаментом.
У каждого нового проекта разные условия и требования. Например, в нынешней программе, которую реализует наш университет с учетом специфики края, не оказалось места для социогуманитарного направления, потому что в крае нет глобального заказчика на него. А именно гуманитарии на протяжении всей истории университета и особенно сейчас дают наиболее эффективные результаты.
На мой же взгляд, нужно дать системе высшего образования в нашей стране просто поработать в одной парадигме хотя бы пять лет. А мы прыгаем с одного на другое, тратим огромные ресурсы, иногда проворачиваем огромные объемы работы, которая в итоге может оказаться никому не нужна или результаты не получат продолжения. А иногда с нас требуют того, что мы и сделать-то не можем. Высшее образование – это живой организм, который долгое время находится в постоянном стрессе и существует в непрекращающемся эксперименте. Работать так тяжело. Хотя иногда и интересно.
"Задача – повысить именно ставки"
– О самом трепещущем – о зарплатах. Есть две позиции относительно этой темы. С одной стороны, преподаватели, когда им озвучивают средний размер зарплаты в вузе, возмущаются и просят указать, кто такие получает. Но с другой, есть статистика, которая говорит, что с зарплатами в вузах все хорошо. Где правда?
Эксперты выяснили, в каких регионах Сибирского ФО учителям и педагогам предлагают наиболее высокие зарплаты. Лидером стала Новосибирская область
– Все такие цифры – это как средняя температура по больнице. Другое дело – озвучить средние зарплаты по имеющимся ставкам. Это ближе к пониманию. Но такого показателя нет, так как основной ориентир – средняя зарплата по вузу. В университете все знают, сколько получает доцент или старший преподаватель. Это очень низкие ставки. По сравнению с Москвой и даже Новосибирском мы значительно проигрываем. Поэтому преподаватели работают, как я уже сказал, на полторы ставки и еще 300 часов сверху. И это максимум возможного.
На другое, например на науку, уже сил не остается. Хотя у нас в университете есть стимулирующая часть, то есть возможность заработать другими путями. Для этого даже разработана компьютерная система "Кейс", куда все сотрудники заносят свои достижения, за которые идут доплаты и премии.
– Но вы же говорите, что многие нагружены работой и так под самую "крышечку".
– В том-то и дело. Поэтому задача, конечно, повысить именно ставки. И мы на встречах с нынешним ректором обсуждаем этот вопрос. Поднимали также проблему доплат за ученую степень и за ученое звание.
Но я бы отметил, что в нашем университете все же есть возможности для самореализации, а также для карьерного роста и для более-менее финансового достатка. Просто нужно понять механизмы необходимой деятельности. Также важны приоритеты человека. Кто-то предпочитает весь отпуск летом отдыхать. А, например, для археологов лето – это как в колхозе сенокос. Мы работаем в экспедициях, реализуем научные проекты. Я за прошедшие 11 лет в своем формально-календарном отпуске вообще не отдыхал.
Также важно, чтобы коллеги пересмотрели свое место в изменяющейся системе. Ведь кто-то еще не оценил меняющуюся реальность и живет в старой парадигме. Мне, как завкафедрой, нужно иметь трудоспособный коллектив. Для этого необходимо привлекать сотрудников соисполнителями в научно-исследовательские проекты (это и профессиональный рост, и доплаты). В них обязательно нужны молодые кадры. Для молодых исследователей сейчас много грантовых возможностей.
Срок трудового договора Сергея Землюкова как профессора кафедры уголовного права истек, а на новые выборы, по данным "Толка", он не пошел
