Как работают эти две девушки, поймет не каждый предприниматель, а все потому, что они выступают не за траты, а за разумное потребление
– Как вы пришли к этой идее? И вообще, расскажите, что это за место, я раньше о нем даже не знала.
Ирина: Мы работаем всего год. Нас заинтересовала культура разумного потребления: сейчас производится много одежды, ее продают крупные сети, различные шоу-румы и покупают в огромных количествах. В то же время у нас в городе немало стоков и секондов, а за границей их еще больше. Мы решили обратить внимание людей на это. Изначально у нас были небольшие вложения, мы просто хотели посмотреть, найдет ли это отклик. Первое время работали в квартире, к нам приходили люди, мы посещали гаражные распродажи. В итоге время показало, что на это есть спрос, и мы открыли магазин. Но проблема в том, что о нас пока мало кто слышал. Вот мы и стараемся рассказывать о себе, активно вести социальные сети.
Анна: Я сидела у Иры в гостях, и она предложила открыть секонд-хенд. На тот момент я уже думала об этом, но хотела открыть винтажный магазин, где продавались бы разные реликвии, украшения, вазы и прочее. Мы быстро скооперировались. У нас разные профессии и разное мышление, но это нам и помогло: я умею фотографировать, Ира – рисовать, и мы все делали вместе. Самой основной проблемой на первом этапе было найти поставщиков – это отняло немало времени. Спустя месяц мы открылись и отсняли первые вещи, которые нам пришли. Завели Instagram, начали распространять это среди наших друзей, те – среди своих, и так наше дело начало развиваться. После о нас начали узнавать люди из других городов. Сейчас у нас есть своя небольшая аудитория, и она качественная, постоянные покупательницы, которые заходят раз в неделю, смотрят, какие вещи пришли, какие книги новые появились.
– Основная проблема секонд-хендов, на мой взгляд, не самый лучший ассортимент. Вещи покупаются килограммами, мне кажется, их особо и не смотрят. Как вы работаете и кто ваши поставщики?
Ирина: Мы стараемся искать интересные вещи везде: заказываем в Европе и Штатах. Поставщики у нас очень хорошие, но, как уже сказала Аня, искали мы их долго. Вещи в Европе стоят дороже, но они качественные и брендовые, а бренды у нас любят. Этим мы и завлекаем. Кроме того, мы ходим по нашим секонд-хендам – это колоссальная работа: обойти каждую точку несколько раз в неделю и выбрать что-то стоящее. Что-то мы отдаем в химчистку, что-то швеям, обрабатываем, стираем, гладим, приводим в порядок и готовим одежду к тому, чтобы ее было приятно померить, чтобы человеку не было понятно, что это секонд-хенд.
Тут что еще важно – люди любят глазами. И мы поняли: чтобы представить наш товар должным образом, недостаточно сфотографировать друг друга. И чтобы привлечь больше людей к вторичному использованию вещей, мы начали искать красивые места, снимать фотостудии, звать моделей. Съемка у нас длится по несколько часов, после идет обработка снимков – это трудоемкий процесс.
– Какие известные марки у вас можно найти?
Ирина: У нас есть Ральф Лорен, Томми Хилфигер, есть европейские бренды, которые в Барнауле не распространены, например Монки, Топшоп (по крайней мере, те коллекции, которые они делали до 2012 года). Мы часто находим настолько эксклюзивные вещи, что даже не всегда это понимаем. А когда начинаем искать информацию, оказывается, что это лимитированная коллекция, которая выходила, например, с 2005 по 2007 год. Так, у нас были вещи британского дизайнера Теда Бейкера, мы их продавали за 500 рублей, а на аукционах такие были за 150-200 евро.
– А какая у вас ценовая политика? Сколько стоит самая дорогая вещь?
Ирина: За все время не было вещи дороже 2000 рублей, и это была шуба.
Анна: И то ее цена покрыла, наверное, только химчистку – так сложно ее было привести в порядок.
Ирина: У нас вещи стоят обычно до 1000 рублей, бывают и дороже, но это скорее исключение.
– А вот эти сумки из переработанных пакетов – это чья работа?
Анна: Я нашла ребят, называются они 99 Recycle, в Instagram. Это первые и единственные ребята в России, которые сами по найденным в интернете чертежам собрали агрегат по переработке пакетов и сейчас занимаются тем, что делают из них сумки и аксессуары. Они быстро набирают обороты и очень популярны в Санкт-Петербурге и Москве. Когда я их нашла, поняла, что это близко к нашей теме: у всех стоят пакеты с пакетами, а ребята придумали то, что решает эту проблему. При этом их изделия могут нам пригодиться, понравиться, с таким хочется фотографироваться – это какая-то смесь популярного, интересного и экологичного одновременно. Со временем такие вещи становятся дороже, экологичность – это тренд. Не знаю, хорошо это или нет.
– А за сколько можно приобрести такую сумку?
– Сейчас у нас эти сумки поясные стоят 1500 руб. Но не мы заявляем цену, а производители, мы и наценку на них почти не делаем. Их значки у нас продаются по 200 рублей.
– Но вот смотрите, в скидочный сезон сумку можно купить по такой же цене и в какой-то крупной сети.
Ирина: Все так, но мы за то и боремся, чтобы это стало людям интересно. То есть ты не просто покупаешь очередную сумку, а делаешь небольшой вклад в экологию. Кроме того, это эксклюзивная вещь. И многие это понимают – люди, которые к нам приходят, всегда возвращаются.
Анна: Люди заходят не просто поболтать и обсудить свои проблемы, они приходят поговорить на экологичные темы: о секондах, о книгах, о новостях этой сферы. У нас есть среди покупателей борцы за права животных, и для Барнаула это очень хорошо, раньше нам не с кем было это обсудить даже. Раньше как все рассуждали: сортировать вещи – это сложно, секонд – это старая одежда. А мы за счет Instagram пытаемся показать, что все это не так, как кажется.
– Люди готовы носить чужую одежду?
Ирина: Пару лет назад секонды казались чем-то неинтересным, и люди ходили туда из нужды. Сейчас мы видим, что покупателям это нравится.
Анна: Что интересно, раньше нами интересовались одногодки, а сейчас к нам приходят люди возраста наших родителей. Конечно, многие ищут бренды, но я не считаю, что это плохо, особенно если они идут не в фирменный магазин, а к нам, и покупают, например, рубашку того же бренда не за 10 тыс., а за 600 рублей. В качестве она не уступает, зато у нее есть своя история. У меня совсем недавно появился тренч из секонд-хенда, я купила его за копейки, потому что на нем было несколько пятен и одно от ручки. Я до сих пор его не смыла, так как мне интересно, кто его оставил. Возможно, я однажды его уберу, но в истории этой вещи что-то есть. Конечно, не у всех есть такие заниженные требования к одежде, как у меня или у Иры. В основном люди хотят видеть вещи как новые, и мы стараемся их такими сделать и тщательно подходим к выбору.
– А обращаются к вам ценители совсем редких вещей, коллекционеры, просят найти что-то особенное?
Ирина: К нам такие люди приходят, но мы не гарантируем им, что 100% найдем то, что нужно, просто стараемся помочь. Если все-таки удается отыскать, что нужно, заказываем, приводим в порядок.
– А у вас еще книг много, их тоже продаете?
Ирина: После открытия мы решили, что нам интересно будет еще и продавать книги. Мы искали их в букинистах, на разных сайтах, восстанавливали как могли. И это нашло хороший спрос: у нас 50 процентов подписчиков интересуются именно книгами. Я сама люблю книги, у меня небольшая коллекция. В общем, мы попробовали, а в итоге книги разлетелись очень быстро.
Анна: Мы стараемся находить уникальные экземпляры. Так совпало, что в прошлом году мы часто ездили по России, искали книги, и это достаточно сложно. Букинисты в крупных городах находятся не как у нас, в центре города, да и стоят там книги недешево. Но, несмотря на все сложности, мы собрали небольшую коллекцию книг по искусству, потому что поняли, что людям это интереснее всего. Книгу по искусству ты можешь прочесть, поставить на полку и периодически открывать для вдохновения.
– Журналы у вас еще какие-то интересные на полке стоят, они о чем?
Ирина: Журнал "Кинфолк" – скандинавский, но ребята из России его сами перевели и напечатали на дорогой бумаге. Выпуск, который есть у нас, посвящен Японии, традициям, развлечениям, жизни, бизнесу в этой стране.
Анна: Журнал "Хейм" издают российские ребята. В каждом номере затрагиваются разные темы – об образе жизни, сохранении гармонии, развитии – все это сопровождается глубокими текстами. Это просто энтузиасты, как мы. Я бы очень хотела, чтобы больше людей этим занималось. Например, кто-то в Бийске увидит, что делаем мы или редакция "Хейм", и поймет, что может сделать так же: начнет сортировать мусор, носить вторичную одежду.
Вообще, мы недавно об этом говорили, что люди раньше считали чем-то позорным донашивать одежду. Это пережиток СССР, когда всего было мало. Но сейчас всего в достатке, даже слишком, и нужно возвращаться к прошлому. Наша планета не может переработать столько всего, что мы на нее складываем. Элементарно одежда, которая лежит в нашем гардеробе. Мы же не предлагаем ее друзьям, не отдаем в фонды, мы просто ее копим на случай, что она когда-то пригодится. А нужно наоборот мыслить, что у тебя всего в избытке, делиться и дарить – это лучше, чем складировать или выбрасывать
Ирина: Ты чувствуешь себя более счастливым от этого, гораздо счастливее, чем просто от покупки вещи. Мы ратуем за идею, когда деньги воспринимаются не как средство для расплаты за товар или услугу, а как способ голосования. Когда мы покупаем новую вещь, мы голосуем за то, чтобы они производились, а покупая мощную машину, мы голосуем за то, чтобы ухудшался климат и так далее. Поступая иначе, мы голосуем за экологию. Если гулять пешком, ездить на общественном транспорте, выключать воду, когда чистишь зубы, – это будет небольшим твоим вкладом в сохранение планеты. "Икеа" выпустила хорошее приложение, где каждый день ты можешь выполнять задание, связанное с экологией. Это набирает популярность: сейчас запрещают полиэтиленовые пакеты, строят фабрики по переработке, и нам нравится быть частью этого.
– А не кажется ли вам, что Барнаул – довольно некомфортный город для того, чтобы быть экологичным? Чтобы сдать батарейки, мне приходится ездить очень далеко от дома.
Анна: Спрос рождает предложение. Людям становится интереснее сортировать мусор, соответственно, контейнеров станет больше. В моем районе стоят контейнеры, куда можно складывать бумагу, стекло, металл и пластик, и я замечаю, что они становятся все более наполненными. Приятно осознавать, что это отправляется не на полигон и лежит там годами, а находит вторую жизнь. У нас не самая комфортная среда. Но мы ее и формируем: чем ответственнее мы относимся, тем больше спроса рождаем. Так, "Дубль гис" уже отметил все контейнеры по сортировке, которые находятся в России.
Ирина: У нас есть, конечно, проблема, например, никто не знает, что делать с тетрапаками. Есть в Барнауле активисты, которые принимают крупные бутылки от соков и молока, разрезают их, выкладывают в них еду для нуждающихся, чтобы не использовать одноразовую посуду – вот это пока единственное применение тетрапаков. Зато очень здорово сделал "Киномир", запустив у себя картонные трубочки. Так как пластиковые – это настоящая беда: когда ты заходишь в кафе, тебе ставят в бокал не одну, а две, и от этого не деться никуда. В магазинах нам всегда предлагают пакеты. Пока мы не обзавелись сетками для продуктов, носили фрукты просто в руках, и объяснить на кассе, почему мне не нужен мешочек, было иногда непросто. Люди не понимают, что это вред. Нам поэтому далеко до уровня даже западной части России.
Анна: В Москве и Санкт-Петербурге эту тему начали развивать лет пять назад, и я надеюсь, что переработка мусора доберется и до нас. Понимаете, даже отходы от еды не разлагаются на полигоне – им не хватает света, они лежат там слоями. В общем, в крупных городах много площадок, куда можно сдать мусор, а неперерабатываемые отходы, например медикаменты, сдают платно.
Ирина: В Барнауле тоже были люди, которые собирали медикаменты, но, к сожалению, это оказалось очень невыгодно. Они тратили свои деньги на акции, на то, чтобы машина собрала эти лекарства коробками, а в итоге деятельность свою им пришлось свернуть.
– А как вы сами заинтересовались этим направлением?
Ирина: Мы начали заниматься этим где-то за год до открытия магазина. Видели, как это устроено за границей, как развито на законодательном уровне. Конечно, везде есть свои трудности, в той же Швеции перерабатывают процентов 60 отходов, остальное сжигают – а это вред. Но у нас-то и пяти процентов не наберется.
Анна: Дело еще в том, что наша страна 70 процентов переработанного мусора закупает за границей, хотя у нас есть свой мусор, но нет культуры его сортировать. Поэтому государство берет его в других странах.
– Как дальше развиваться хотите?
Анна: К нам должна прийти партия многоразовых кофейных кружек из переработанной пшеницы. Мы, кстати, всегда приходим в кофейню и просим налить в свою тару, а в Москве и Санкт-Петербурге за это даже скидку делают. Также будут стеклянные бутылки для воды, силиконовые трубочки с чехлом, пакеты для сыпучих продуктов, зубные щетки из бамбука, которые очень полезны для зубов.
Ирина: У нас все эти товары стоят дешево. Мы просто хотим поднять это на должный уровень, и пока ни рубля не взяли себе, а все вкладываем в работу.
А где находится данный магазин?