Знаете ли вы, что датой основания Барнаула правильно считать не 1730 год, а 1739-й? Что фамилия руководителя сибирской военной экспедиции, снаряженной за мифическим золотом Эркета, была Бухолц, а не Бухгольц, как его традиционно называли многие исследователи, в том числе замечательный алтайский краевед и писатель Александр Родионов? Что «царица ваз», привезенная в Санкт-Петербург с Алтая, сделана не из яшмы, а из мелкозернистого роговика? А серебряные рублевики не чеканили тайком в вотчинах Акинфия Демидова.
Об этих и многих других фактах можно прочесть в «Истории Алтайского края XVIII-XIX веков», написанной недавно кандидатом исторических наук, доцентом Алтайского педагогического университета Аркадием Контевым. Вообще-то это учебник для вузов, но написан так интересно, оформлен и напечатан настолько качественно, что многие любители истории хотели бы заполучить его в личные библиотеки. Правда, тираж крошечный – всего-то 100 экземпляров. Но Контев надеется, что уже в конце мая учебник будет выложен в Интернет в открытом доступе. А если кто-то захочет переиздать его, ученый запросто отдаст права - при условии издания дополненного варианта.
Учебник «История Алтайского края XVIII - XIX веков».
От пятнышек до прогалин
- Аркадий Васильевич, есть такое выражение «белые пятна истории». Много ли их в истории Алтайского края XVIII-XIX веков?
- Очень много, чего я сам не ожидал. Причем, разброс - от маленьких пятнышек до больших прогалин. Иногда доходило до анекдотичных ситуаций. Научным редактором издания согласился быть Вадим Бородаев. Кто знает Вадима Борисовича, тот понимает, что это такое – каждую фразу мне приходилось доказывать и обосновывать. Когда зашла речь о рисунке машины Ползунова, мой коллега спросил: «Это архивный документ?». - «Конечно». – «Нет, не архивный. Потому что, где здесь труба от печи, которая была в машине?». Так представьте: ни на одном чертеже нет трубы! И непонятно, откуда дым от горящих дров из-под котла выходил.
Были и куда более сложные моменты. Я все-таки специалист по истории XVIII века и поначалу предполагал, что уж по реформе-то 1861 года, связанной с отменой крепостного права, написано предостаточно. Но оказалось совсем иначе – глава об этом периоде давалась чудовищно тяжело. То, что вышло в советское время, для учебника не годилось. Из написанного следовало, что реформа принесла только вред и ухудшила положение крестьян. Пришлось перелопатить массу литературы. Но по-хорошему, кому-то надо идти в архивы и с нуля начинать изучение документов. Потому что документы понятнее и интереснее, чем то, что написано коллегами в советский период. На мой взгляд, реформа 1861 года на Алтае на сегодняшний день – белое пятно.
То же самое можно сказать про тему переселенцев второй половины XIX века. И мне, если честно, не стыдно за проделанную над этим параграфом работу, поскольку переселенцы той поры – вообще не моя тема. Там что получилось? Когда я собрал всю возможную статистику, не сошлась ни одна цифра! Ничего не сходилось – ни по годам, ни по уездам. В конце концов я сел и пересчитал по Томской губернии, в которую входил Алтайский округ, данные первой всероссийской переписи 1897 года. И только тогда у меня сошлись все цифры к искомому числу жителей – 1 миллион 326 тысяч. В XVIII веке тоже есть белые пятна, но здесь было проще – в этом веке я «живу» уже 20 лет.
На самом деле…
- В вашей книге много интересных вставочек, к которым подошла бы рубрика «На самом деле все было вот так». Как они появились?
- Одна из задач этого учебника – научить студентов отличать факты от вымысла. Делать это в ткани самого текста не очень правильно: сначала что-то описываешь, а потом сообщаешь: «Но это неверно». И я не сразу, но придумал оформлять историографические ошибки в виде небольших графически выделенных вставочек. Во-первых, они сразу бросаются в глаза, во-вторых, студент поневоле начнет искать в тексте развернутое объяснение. Появлению их способствовал формат учебника. С меньшим форматом они бы не пошли.
- В учебнике развенчивается немало мифов. Какие из них самые живучие?
- Народные мифы, связанные с демидовской тайной плавкой серебра. Про это чего только не сочиняли. Некоторые легенды настолько красивы, что писателям грех было не озвучить их. Вдобавок в девяностые годы журналисты придумали легенду, что серебро выплавляли в глубине Змеиногорского рудника. Как это можно делать там, где нет достаточного притока кислорода, где нет вытяжки? Но легенда тем и интересна, что создает образ, она не для логических доказательств. Ходила даже легенда о том, что Демидов рубил головы своим крепостным прямо на Барнаульском заводе. Зачем, почему? А не важно, зато цепляет, будоражит.
Из меди, остававшейся после выплавки серебра, на Сузунском монетном дворе чеканили сибирскую монету.
Другой ряд наиболее живучих мифов связан с датами основания наших городов. Тут уже работает административный фактор. Взять Барнаул – все историки уже признали, что он был образован не в 1730 году, а в 1739-м. Но городская власть не хочет признавать свою неправоту. У них интересная аргументация: вы, историки, завтра новую дату назовете, а нам опять все менять? Такая же картина с датами образования Колывани (не 1726 год, а 1728-й) и Змеиногорска (не 1736, а 1744 год.
Историческим сообществом давно признано, что Барнаул был основан в 1739 году. Однако с конца 1970-х годов история города отсчитывается от 1730 года. Поэтому в 2010 году было торжественно отмечено 280-летие краевого центра.
-Часто приходится слышать, что русские переселенцы быстро находили общий язык с аборигенами и в отличие от Америки кровавых столкновений почти не было. А как на Алтае было на самом деле?
- Сложный это вопрос. С одной стороны, нельзя считать, что местное население очень радовалось приходу русских. Например, есть в исторической литературе предание про то, как живший на реке Барнаулке телеут Алмачи Сайтаев радостно встретил русский отряд. Но в действительности его пленили и подвергли пыткам. С другой стороны, нельзя сегодняшними мерками оценивать происходившее в те времена. Тогда аборигены, инородцы воспринимались людьми второго сорта, хотя геноцида, резерваций не было. Та эпоха вообще выдалась очень жесткой. Северные алтайцы и шорцы были оседлыми народами. Они никуда не могли уйти. Поэтому и были двоеданцами: платили дань и ойратам, и русским. Некоторые вдобавок и халхасцам платили. Это был, конечно, самый натуральный грабеж. При этом никто не брал под защиту местное население.
Было такое понятие «шерть» - клятва. В научной литературе оно оценивается по-разному, и мы, например, с коллегой Алексеем Павловичем Уманским расходимся. Мое мнение следующее: русские шерть воспринимали как клятву на верность. Дал шерть - ты теперь вассал, плати дань. А с точки зрения, монголов и татар шерть - всего лишь договор союзников о совместных действиях.
Нельзя упрощать прошлое. История освоения Сибири пишется на основании русских документов, поэтому и взгляд на то, что происходило, - это всего лишь русский взгляд. С позиций местного населения, все было иначе. В учебник – поскольку речь идет об Алтайском крае - не вошла история принятия алтайцами российского подданства в 1756 году (в тот период Китай разгромил Джунгарию, которой алтайцы платили дань). Что произошло дальше? Телеутов, которых называли белыми калмыками, выслали жить на Волгу, к их «собратьям»-калмыкам, пришедшим когда-то туда из Монголии. Желания телеутов не спрашивали. Однако зачем нужна степь тем, кто жил в горах? Было много погибших. Это, безусловно, трагическая страница в истории многонациональной России. Но ее надо знать.
После войны эпохе Ползунова не очень повезло
- Какая из исторических фигур этого периода для вас самая загадочная?
- Я бы иначе сформулировал – противоречивая, неоднозначная. Это первый томский губернатор Петр Козьмич Фролов (был период, когда территория нынешнего Алтайского края входила в Томскую губернию). Неординарная личность! Он был начальником алтайских заводов, открыл у нас краеведческий музей, создал Демидовскую площадь. Но парадокс в том, что при Фролове на заводах начался технический застой, он был противником всяческих новшеств. Мне нравится, как охарактеризовал Фролова доктор исторических наук Виталий Ведерников: «в персоне Фролова соединились противоречивые черты — изобретателя-рационализатора и администратора-консерватора». При даровой рабочей силе заводы дают тысячу пудов серебра, приносят полтора миллиона рублей прибыли – зачем что-то менять? Но именно в то время начался застой - проблемы накапливались, а их предпочитали не замечать. На мой взгляд, застой тогда и наступает, когда внешне все нормально, и кажется, что ничего не надо менять. Когда нефть льется рекой, зачем что-то придумывать?
- Ну да, наша страна такое уже проходила, и не раз.
- Между прочим, о парадоксе Фролова давно написал еще один мой учитель, краевед Алексей Дмитриевич Сергеев. Это была статья для календаря памятных дат «Страницы истории Алтая» к очередному юбилею Петра Козьмича. Она получилась разгромной. Краевая библиотека, как составитель календаря, ее не взяла – все-таки юбилей… Прошло полтора десятка лет, и я вспомнил об оценках Сергеева. Алексей Дмитриевич был своеобразным Дон-Кихотом исторической науки. Всегда с чем-то боролся, опровергал, доказывал и часто оказывался прав.
- Какое событие в обозреваемом периоде вас волнует больше всего? Что бы вы хотели увидеть своими глазами, будь такая возможность?
- Все-таки, наверное, Демидовский период в истории Алтая, первая половина XVIII века. Очень интересны такие личности как Андрей Беэр, Иоганн Христиани. У нас нет даже их изображений, хотя Бэер по воинскому званию был генерал-майором. Но служил он на окраинах империи, и написать его портрет было некому. Ну и, конечно, хотелось бы взглянуть на Ползунова и его машину. После Великой Отечественной эпохе Ползунова не очень повезло. В 1940 году академик Данилевский написал об Иване Ивановиче замечательную книгу. Но после войны наступило «время приоритетчиков» - требовалось доказать приоритетность отечественной науки. Доказать, что иностранцы, особенно немцы, всегда нам сильно мешали. Что радио придумал Попов, а не Маркони. Что паровой двигатель изобрел Ползунов, а не Ньюкомен. И вообще, Россия была родиной слонов. В эту волну попал и сам Данилевский, начавший утверждать, что иностранцы только мешали и вредили Ползунову. Так и родились многочисленные штампы про замечательного изобретателя, которого не ценили современники, а зловредный англичанин Уатт украл идею. Но с Ползуновым все было намного сложнее.
Переселенцы на Алтай.
- Памятник Ползунову в Барнауле есть. Как есть и памятник крестьянам-переселенцам. Чью память можно увековечить еще, если говорить о персонажах XVIII-XIX веков?
- Основателей Барнаула. Мои кандидаты – плотинный мастер с Урала Роман Латников и его товарищи. Или собирательный образ горного офицера. Когда-то Барнаул называли «городом красных мундиров» – красные мундиры носили горные офицеры. Их было очень мало – всего-то 20 человек на весь округ. Но влияние на развитие города, в том числе, культурное горные офицеры оказали очень существенное. Акинфий Демидов в Барнауле ни разу не был. Хотя как объект, который обязательно привлечет внимание туристов, как один из символов своей эпохи - почему нет? А можно пойти по другому пути. Там, где автомобильная развязка перед Новым мостом, когда-то стояла Барнаульская крепость с башнями и пушками, построенная в 1746 году. Сохранилось ее подробнейшее описание. Почему бы не реконструировать крепость? Она станет украшением всей окрестной территории.
Русские не понимали русских
- В обозреваемый вами период в России бушевало немало восстаний и бунтов. Самое известное связано с именем Емельяна Пугачева. На Алтае было все тихо?
- Парадокс, но это так. Хотя после восстания Пугачева императрица Екатерина в 1879 году издала манифест, заметно облегчающий условия работы приписных крестьян. И это сбило протестный накал. Известный Бердский бунт случился не на территории края, к тому же уже после отмены крепостного права – в 1869 году. И только потому, что крестьяне неправильно прочитали газету. Там сообщалось, что от налогов освобождаются мастеровые, а крестьяне решили - это про них. Основной формой протеста для наших земляков было бегство. Крепостных крестьян здесь не было. Зато имелась масса приписных, подчиненных и покорных начальству горнозаводского округа. Один из наших старейших исследователей, Василий Ильич Казанцев, однажды сказал мне, что горное дело на Алтае в свое время задавило все остальное – сельское хозяйство, предпринимательство. И он прав.
Старообрядцы.
- Переселение российских крестьян в Сибирь – целая эпопея. В чем были ее особенности на Алтае?
- В Алтайском округе – в него в то время входили еще и Горный Алтай, и частично территория современного Казахстана – все процессы проявились особенно выпукло, поскольку сюда переселенцев прибыло больше всего. На Алтае сформировались две категории жителей. Первая – старожилы. В нее входили казаки, старообрядцы и синодальные крестьяне, горнозаводские работники, чиновники, алтайцы. Вторая – переселенцы. Их появление стало настоящим потрясением для старожилов, поскольку долгое время на Алтае запрещалось селиться. Сюда хлынул поток совершенно разных людей, начиная с Урала и заканчивая Полтавщиной и Харьковщиной. Начался болезненный процесс привыкания друг к другу старожилов и «понаехавших». У крестьян-старожилов в среднем насчитывалось по 44 десятины (гектара) на душу, а где-то и по 60. Огромные наделы! Для переселенцев такое обилие земли стало потрясением, когда старожил, определяя участок, говорил: «Твой надел вот отсюда и во-он до того околка». Сначала старожилы воспринимали приезжих достаточно спокойно. Себя они считали хозяевами окрестных земель, хотя земли принадлежали царской семье. Но переселенцы прибывали и прибывали, и старожилов это стало напрягать.
Напряжение вызывал не только земельный вопрос, но и разный уклад жизни. Например, приехавшие с Украины, носили штаны с карманами. Конечно, старообрядцы объясняли это необходимостью носить в них табак. А они терпеть не могли курящих. В свою очередь новоселы считали староверов жадными, потому как те не давали из своей чашки напиться (а причина-то была в религиозных моментах). Выходцев из Вятской губернии местные считали туповатыми из-за необычного говора. Русские не понимали и не воспринимали русских – вот что было поразительно!
Для меня патриотизм в умении и мужестве говорить правду
- Долго работали над учебником?
- Три года. Самоуверенно рассчитывал уложиться за год, однако должность проректора отнимает много сил и времени. К сожалению, три темы я не успел вставить в учебник, выпуск которого был приурочен к 80-летию Алтайского края. Первая из этих тем: казачество и охрана границ. Очень интересный материал! Но по этой теме есть хотя бы большая монография, написанная мною в соавторстве с краеведом, моим учителем и постоянным соавтором Вадимом Борисовичем Бородаевым. Вторая связана с развитием медицины на Алтае, третья – с образованием. Можно вспомнить еще об одном крупном пласте, связанном с развитием архитектуры и искусства. Надеюсь, если получится со вторым изданием, дополненным, я хотя бы первые три темы опишу.
Предполагалось, что учебник выйдет без иллюстраций, но очень скоро стало ясно – без карт не обойтись. Потом возникла необходимость в схемах – например, тех, что объясняют устройство паровой машины Ивана Ползунова. Потом я понял, что нужны картинки. И тут встал вопрос о качестве издания. Ризограф не дает высокого качества, что особенно отражается на восприятии карт. Но наш вуз помог решить проблему.
- Сейчас много разговоров и споров о том, что такое настоящий патриотизм.
- На мой взгляд, патриот – это тот человек, который болеет за свою родину и желает ей лучшего. Но здесь начинаются большие разногласия. Одни считают, что лучше всего для родины сохранить все старое-доброе, традиции. Для этого надо запретить любые изменения. Другие полагают, что надо говорить только о хорошем. Поясняют: мы же не критикуем своих матерей, хоть и знаем их недостатки. Мне по душе позиция Юрия Лотмана. Он был убежден, что патриотизм для интеллигенции состоит в умении видеть недостатки, говорить о них и показывать, как избежать.
В истории нельзя обвинять. Разве можно обвинять алтайских крестьян в том, что они не восставали в XVIII-XIX веках? Нет, конечно! Зато можно понять, почему так было. Наш крестьянин к государству относился как к Минотавру. Отдавал ему рекрутов, налоги – и ничего не просил взамен! Ничего не надо, только не мешайте жить, как мне хочется.
- То же самое говорят теперь многие предприниматели: «Нам ничего не надо от государства, только пусть оно не мешает работать».
- Да, да, такой установке уже не один век. Возьмите, что вам надо, и оставьте меня в покое. Надо изживать такую архаику? Я считаю, надо. Точно также, как пережитки колониальности: «Эта земля исконно наша». Да никакие земли не являются чьими-то испокон веков.
Для меня патриотизм в умении и мужестве говорить правду. Как только мы начинаем врать во имя чего-то, то рано или поздно попадаем впросак и все рушится. Нельзя воспитывать патриотизм в людях на фундаменте лжи. Взять прошлое столетие. Чтобы написать настоящую историю Алтайского края ХХ века, ученым нужно идти в архивы и заново все исследовать. Будет тяжкий труд, потому что ХХ век – для серьезного историка пока видится большим белым пятном. Нужно искать факты и одни лишь факты, излагать их и пытаться докопаться до причин. Правда, пока никто не хочет всерьез заняться минувшим веком. Есть несколько диссертаций – и не более. Тому, кто напишет честный учебник по истории ХХ века, вообще можно памятник поставить.
Беседу вел Сергей Зюзин, специальный корреспондент «Российской газеты» в Барнауле.
Иллюстрации из архива Аркадия Контева.
Прочитано в учебнике «История Алтайского края XVIII-XIX веков»
* В литературе встречается утверждение, что Джеймс Уатт мог воспользоваться изобретением никому не известного барнаульского инженера. Это исключено. Машина Ивана Ползунова было паро-атмосферной, а двигатель Уатта не использовал атмосферное давление, мог применяться в различных производствах и назывался универсальным.
* До приезда переселенцев валенки для жителей округа были редкостью. В 1890 году П.А. Голубев писал: «Сибиряки в городах и деревнях еще и теперь помнят, как лет 30-35 тому назад пимы были большой редкостью, а вместо них сибиряки по зимам носили нечто вроде длинных чулок, сшитых из собачьей или оленьей шкуры». Первоначально именно такая обувь называлась «пимами» (от ненецкого «пиуы» - сапоги), затем это название перенесли и на валенки.
* О честности купцов того времени в литературе имеются прямо противоположные утверждения. Крупные оптовики, для которых было важно поддерживать репутацию, действовали честно, но мелкие торговцы нередко обманывали покупателей. Как отмечал Николай Ядринцев, на Ирбитской ярмарке фабриковались вина для Сибири, а на одном из заведений даже имелась надпись: «Здесь приготовляются мадера, херес и другие вина для Сибири». Эти сведения подтверждал путешественник Альфред Брем, который отмечал, что некоторые вина в Барнауле продавали даже дешевле, чем они стоили у производителей.
* Почти в каждой деревне потомки переселенцев рассказывали легенду о том, что старожилы принимали новосела только в том случае, если он за одни сутки мог построить дом и затопить печь. Если хозяин не укладывался в срок, старожилы разрушали недостроенный дом. Конечно, это фольклорное преувеличение, в основе которого лежали факты реального разрушения старожилами домов непрошенных переселенцев.
Здесь опубликована полная версия интервью с Аркадием Контевым. В газетном варианте оно вышло в «Российской газете – Неделя» 24 мая 2018 года.
Читайте также: Что нужно знать о Барнаульском меде-сереброплавильном заводе?
