Сергей Будкеев – первый и единственный в Барнауле органист. С 1984 года он дает концерты в краевой филармонии, сам настраивает и ремонтирует орган, ведет просветительскую работу, преподает в АлтГУ. Сергей Михайлович с удовольствием рассказал «ПОЛИТСИБРУ» об инструменте, которому отдал больше половины жизни, о том, как стал музыкантом, как в Барнауле появился орган, и с какими мерками маэстро подходит к музыке.
Мы встретились с Сергеем Будкеевым не в филармонии, а небольшой барнаульской католической церкви, где тоже установлен орган – немецкий инструмент, которому уже сто лет. Это старейший орган Сибири. Будкеев пригласил на концерт своих друзей, час играл и рассказывал о музыке.
«Органные концерты во всем мире во все времена давались в церквах в неслужебное время. Когда идет служба, церковь – это одно учреждение, а когда нет службы – это концертный зал», - рассказывает Сергей Будкеев и начинает играть фантазию соль мажор молодого Иоганна Себастьяна Баха.
Глубинное впечатление
- Сергей Михайлович, в разных интервью вы рассказывали, что ваши родители решили, что вы должны не продолжать дело одного из них, а идти своим путем и поэтому отдали вас учиться музыке. Есть много примеров того, как дети бунтуют, когда родители записывают в музыкальную школу. У вас решение родителей не вызвало противодействия?
- Противодействие всегда было - мальчишкам интереснее футбол, хоккей и прочее. Но я неактивно сопротивлялся, потому что с малых лет рос либо в мастерской художника, либо за кулисами театра. Поэтому, в отличие от других детей, для меня эта обстановка была естественной. Сопротивление было чисто возрастное.
- Я читал ваш рассказ о том, что впервые вы услышали орган по радио, и это вас сразу впечатлило. Но ведь радиоточка не могла передать все богатство звуков это инструмента. Что же вас впечатлило?
- Мне не с чем было сравнить. Более того, у отца в мастерской была «тарелка» военных времен, у которой по определению не было низких частот. Однако органная музыка обладает удивительным свойством даже с такими срезанными частотами производить какое-то глубинное впечатление.
Ведь орган – это инструмент, которому две тысячи триста лет. Он появился еще до Рождества Христова, во времена Александра Македонского. Он появился в Александрии Египетской, на севере Африки, куда за триста лет до нашей эры съехались множество ученых, музыкантов. Александрия тогда была очень продвинутым городом. По преданию, там ученик Архимеда придумал орган. Тогда это был сугубо развлекательный инструмент – небольшой, его можно было поставить на повозку. В основном он звучал на ипподромах, во время праздничных шествий, театральных представлений, в домах знати и даже в римском Колизее во время гладиаторских боев – с одной стороны, он подбадривал бойцов, с другой стороны – заглушал предсмертные крики. Тогда у органа вообще ничего общего не было с религией.
Только в седьмом веке нашей эры Папа Римский Виталиан увидел и почувствовал, что орган очень любим народом и повелел использовать его в церкви. Постепенно он стал входить в церковный обиход.
- К какому времени относятся самые старые произведения для органа, дошедшие до нашего времени?
- Сохранились произведения одиннадцатого века.
- Они отличаются, скажем, от музыки Баха?
- Конечно. В одиннадцатом веке музыка была еще не так развита и сохраняла какие-то дикие по сегодняшним меркам, но в то же время привлекательные черты. В музыке были сплошные диссонансы, орган звучал достаточно грубо. Но в этой дикости звуков и диссонансах есть своеобразие, которое передает средневековую эпоху.
- В музыкальной школе, музучилище и консерватории вы учились по классу фортепиано. Когда и как у вас появилось желание стать органистом?
- В Новосибирской консерватории с 1972 по 1977 год я получил первое высшее образование - пианистическое. В учебном концертном зале консерватории стоял орган, я факультативно на нем занимался без всяких надежд на то, что в Барнауле инструмент появится. А когда выяснилось, что есть возможность поставить орган, я стал получать второе высшее образование, учиться на органиста.
Крайком ударил в колокол
- Вы знаете, кому пришла идея установить этот не самый распространенный инструмент в краевой филармонии?
- Это была идея Александра Невского, секретаря по идеологии крайкома КПСС, за что ему честь и хвала. Он просто «пробил» эту идею.
Невский узнал, что в Омске и Красноярске ставят органы и дошел до заведующего отделом культуры ЦК КПСС Василия Шауро, потому что в Министерстве культуры сказали: очередь огромная. Представляете, начало 80-х и огромная очередь на органы?! Говорят: вставайте в очередь, через двадцать лет поставим. Невский пришел к Шауро и убедил его, что Алтайскому краю нужен орган.
- Как вы считаете, Невский это делал для повышения культурного уровня жителей, или из конкуренции с Омском и Красноярском?
- Конкуренция, я считаю, это второе. Я с ним общался. То, что связано с культурой, он продвигал и курировал.
- Органист - не самая распространенная музыкальная специальность. В Барнауле органистов по определению быть не могло. Откуда в крайкоме узнали о вашем увлечении?
- Я преподавал фортепиано в музыкальном училище и институте культуры. Вдруг звонок из крайкома, Анна Васильевна Добрикова: мы знаем, что ты учился на органе. Откуда они это узнали, я не представляю. Добрикова говорит: ты хочешь этим заниматься? Конечно, хочу.
Меня тут же отправили на стажировку в Москву, потом на фирму в Чехословакию учиться на органного мастера. После этого были еще всякие мастер-классы. Кстати, сегодня меня часто приглашают ремонтировать органы в других городах. Благодаря тому программно-целевому подходу, который был в коммунистическое время, меня очень хорошо научили. Кроме того, и я хотел научиться. Так что все совпало.
О пыли, вибрации и сквозняках
- А что такое - ремонтировать орган?
- В барнаульском филармоническом органе сотни тысяч деталей. Влажность воздуха изменилась, а там трущиеся деревянные детали с зазором в микрон. Дерево разбухло, заедает и не работает. Нужно разобрать, отрегулировать, сделать зазор побольше или поменьше.
Бывает, сломается где-то внутри… Как в любой машине. В 90-е годы я ходил по помойкам, что-то приспосабливал. А потом, когда страна встала на ноги, мы стали заказывать запчасти на фирмах.
- В Чехословакии проектировали орган специально для нашей филармонии?
- Да, орган проектируется для конкретного зала. Проект зависит от объема помещения, высоты, реверберации, от того, что на сцене. У нас сложность в том, что у нас - единственная площадка: симфонический оркестр, танцевальный коллектив, эстрадные коллективы и орган. Для органа этот не есть хорошо, потому что пыль и вибрация ему очень вредна. Идеальный вариант в Красноярске, Омске, Томске, Иркутске, Кирове,Казани, Нижнем Новгороде и большинстве других городов. Там отдельные залы органной и камерной музыки, там не танцуют, нет крупных коллективов, сквозняков и резких перепадов температуры.
Династийная профессия
- Музыканту нужно каждый день играть, а орган дома не поставишь. Как вы выходите из положения?
- По-разному. Когда совсем нет возможности репетировать в филармонии - на фортепиано. Это такой паллиатив. А так – прихожу в пять-шесть утра до репетиций, остаюсь поздно вечером. Работа органиста сложна, приходится подстраиваться.
Другая сложность в том, что необходимо два органных мастера. Один - на пульте, другой - внутри во время настройки, ремонта, регулировки. Во время концерта рядом с органистом ассистент, который помогает включать и выключать регистры, переворачивает ноты, а органный мастер всегда находится наготове.
Так вот, второй органный мастер - это мой сын, потому что столетиями повелось так, что эта работа - династийная профессия. Потому что органный мастер должен полностью полагаться на второго мастера. Это как в разведке. Если второй органный мастер винтик не докрутит или что-то недорегулирует, то это потом обязательно проявится. Поэтому у нас тандем. Сын учился сначала у меня, а потом у лучших органных мастеров России.
- Он сам играет?
- Нет, он не играет. Органному мастеру не обязательно играть. По образованию он не музыкант, а искусствовед.
- Вы - единственный органист в Барнауле. Вы задумываетесь, кому передать свое дело?
- У меня есть ученик. Он окончил музыкальное училище, отслужил в армии и собирается поступать в консерваторию.
Талантливость – главный критерий
- Вы помните открытие органа в Барнауле, свой первый концерт?
- Да, конечно. Был полный зал, впрочем, у нас и сейчас в основном полные залы. Это была огромная ответственность. С одной стороны, радость, что в Алтайском крае появился этот уникальный инструмент, а с другой стороны, большая ответственность. Но не было какого-то ужаса, было творческое волнение, потому что я уже был хорошо подготовлен. Я прошел стажировки у лучших органных мастеров, учился у нашего великого органного педагога Леонида Ройзмана в Московской консерватории.
- Что вы тогда играли?
- В основном, Баха. Конечно, токкату и фугу ре минор, которую я сейчас сыграл. Самые красивые, лучшие произведения Иоганна Себастьяна Баха, Дитриха Букстехуде и других авторов.
- На каких органах вам приходилось играть?
- Практически на всех органах России, на многих органах Чехословакии, когда она еще была Чехословакией, Чехии, Германии, Нидерландов, Польши.
- Можете выделить какой-то особенный инструмент?
- Все органы прекрасные, тут не выделишь. Вот играл я, например, в Мюнстере, там в церкви Святого Ламберта потрясающий инструмент. Но и в России есть великолепные инструменты.
- Какую музыку вы сам слушаете?
- Любую талантливую. Не разделяю на классику и эстраду - талантливая музыка она и есть талантливая. Очень люблю джаз - Каунта Бейси, Оскара Питерсона, оркестр Глена Миллера. Очень люблю «Битлз», любую музыку, если она талантлива.
Картина мира
- В теме вашей докторской диссертации «Архитектура органа как отражение картины мира» есть что-то религиозное. О чем она?
- Это междисциплинарное исследование философского, культурологического, психологического, искусствоведческого, музыковедческого характера. Картина мира, в общем-то, человека. Ничего исключительно религиозного в картине мира человека нет, потому что в ней есть обыденная картина мира, религиозная в том числе, но и атеистическая картина мира, антирелигиозная, абсолютно нейтральная - как прожить, каким стать. Картина мира - это очень многоликая вещь. И архитектуру, кстати сказать, я тоже рассматриваю во многих пластах: архитектура в традиционном понимании, архитектоника, то есть взаимозависимость внутренних и внешних деталей органа, его строение, как оно менялось в течение эпох - каждая большая эпоха диктовала свою архитектонику инструмента. Затем архитектура партитуры органа - трехстрочная, две для руки и одна для ног. И вот эти аккорды - это тоже архитектура.
Всегда готов
- В 90-е годы вы организовывали лекции-концерты для школьников. Это была ваша идея или она возникла «внизу», в школах?
- У ужасных 90-х годов был один плюс: люди как-то с энтузиазмом воспринимали перемены. И поэтому школы сами пришли. У меня была идея, и у них появилась идея, это совпало, и появился органный абонемент «Мировая художественная культура». Мы потом посчитали, за все годы было семьсот тысяч посещений.
Я играл каждый день по часу без антракта. Для детей один час - это самое удобное. Если такой абонемент снова появится, я снова готов играть.
- А сейчас есть такая потребность «снизу»?
- Потребность есть, но орган же двенадцать с половиной лет не работал, потому что его испортили, и за это время образовался разрыв длиной 12 лет. Выросли ученики, кто-то из педагогов ушел на пенсию. Хорошо, что в 2010 году орган реконструировали, и он снова прекрасно звучит.
Поэтому сейчас надо начинать сначала. Но я убежден, что эта идея все равно будет реализована, потому что все органные концерты сейчас проходят с полными залами. А знаете почему? Выросли те ребята, которым я играл на абонементах. Им сейчас как раз двадцать семь - двадцать девять лет и они стали родителями.
Беседу вел Дмитрий Негреев.
Фото Олега Укладова.
Справка «ПОЛИТСИБРУ»
Заслуженный деятель искусств Российской Федерации Сергей Михайлович Будкеев родился 17 ноября 1952 года в Бийске в семье художника Михаила Будкеева и актрисы Марии Буровой-Будкеевой. Окончил музыкальную школу № 1 по классу фортепиано, Барнаульское музыкальное училище, Новосибирскую, Горьковскую и Московскую консерватории. Будкеев кандидат педагогических наук и доктор искусствоведения, профессор кафедры истории отечественного и зарубежного искусства АлтГУ.
