Общественному поисковому отряду «Лиза Алерт» в Алтайском крае в этом году исполнилось четыре года. За это время число обращений к волонтерам отряда увеличилось в разы, что лишь подтверждает популярность организации.
Руководитель отряда «Лиза Алерт» в Алтайском крае Юлия Чермашенцева рассказала «ПОЛИТСИБРУ» о том, как у отряда выстроена работа с правоохранительными органами, как волонтерам удается совмещать работу и помощь семьям пропавших и о том, как членам отряда удается справляться с эмоциональными переживаниями.
Неравнодушные люди
- Юлия, как отряд «Лиза Алерт» появился в Алтайском крае и как в нем оказались вы?
- Отряд «Лиза Алерт» в Алтайском крае был организован в августе 2012 года. «Лиза Алерт» есть не в каждом регионе. И, как правило, отделение появляется после какого-то резонансного поиска. Одним из последних городов стал Томск, где пропала трехлетняя Вика Вылегжанина.
В Алтайском крае на момент создания отряда никакого резонансного поиска не проходило. Просто неравнодушный человек, Денис Греков, решил, что в регионе тоже нужна такая организация. Все началось с создания группы ВКонтакте.
Я пришла в отряд через две недели после его создания и начала именно как модератор группы ВКонтакте. После этого я стала информационным координатором. Сама я на местность не выхожу, мне проще работать из дома. После отъезда Дениса Грекова в Москву я стала исполнять обязанности координатора отряда в Алтайском крае.
Отряд насчитывает порядка 46 человек. Это актив, это те, кто владеет методикой информационного поиска и поиска на местности. Если у нас появляется необходимость организовать на поиск большие группы людей, мы делаем это с помощью социальных сетей.
- Удается ли совмещать работу и отряд?
- Естественно, мы работаем, потому что отряд – это добровольческое объединение, нам никто за это не платит. Денег мы и не просим, и не берем их ни в каком виде, ни наличкой, ни в виде электронных денег, отряд не зарегистрирован как юридическое лицо.
У нас есть люди, которые не работают, например, домохозяйки, которые могут принимать на себя заявки. Есть и те, кому работодатели идут навстречу. И если поиск резонансный, если нужен срочный выезд на место, многие отпрашиваются с работы. Каждый помогает в силу своих возможностей.
- Вы сказали, что финансовую помощь вы не принимаете, но у отряда наверняка есть свои нужды?
- Мы готовы принимать помощь, но только не денежную. Это может быть помощь оборудованием: никогда не знаешь, что понадобится для поиска - навигаторы, компасы, фонарики, иногда отряду необходима распечатка ориентировок. Бывает, отряд нужно доставить на местность или заправить машину бензином. Но деньги мы не берем, это наша принципиальная позиция.
Для наших потенциальных спонсоров на сайте «Лиза Алерт» есть список нужд отряда.
Рост доверия
- Какова статистика пропавших людей?
- Статистика отряда расходится с официальной статистикой без вести пропавших, ведь мы фиксируем не всех пропавших в регионе, а тех, за чьим поиском к нам обращаются. И по мере развития отряда число обращений и поисков увеличивается.
2012 год – 25 заявок.
2013 год - 42 заявки.
2014 год – 66 заявок.
2015 год – 94 заявки.
2016 год – 198 человек – и это с января по ноябрь.
Но и эти цифры не означают, что мы искали 198 пропавших. Это лишь заявки. Бывает, мы отказываем в поиске. Причины бывают разные – либо заявитель отказывается из-за нежелания распространения информации в интернете, либо не подано заявление в полицию, либо человек находится во время нашей работы над заявкой. С учетом всего вышеперечисленного, в этом году мы участвовали в 133 поисках.
- С чем связан такой рост? Значит ли это, что «Лизе Алерт» стали больше доверять?
- Да, это, безусловно, рост доверия со стороны населения. Кроме того, наши ориентировки стали разбирать разные новостные сайты, и это тоже способствует популярности отряда.
- Большая часть пропавших - дети?
- Нет, это не так. Мы участвовали в поисках 133 пропавших. Из них 55 человек являлись несовершеннолетними, 78 человек – это взрослые люди.
- А бывают ли такие случаи, когда заявитель по какой-либо причине обращается не в полицию, а в «Лизу Алерт»?
- Да, такие случаи нередки. У каждого на это свои причины, некоторым просто стыдно идти в полицию. Но повторюсь, мы не ищем пропавшего человека, если заявление в полицию не подано, это обязательное условие нашей работы.
- Как у вас выстроено сотрудничество с правоохранительными органами?
- Мы работаем в контакте с оперуполномоченными, с уголовным розыском, с МЧС. В одной поисковой группе бок о бок могут идти наши волонтеры, сотрудники полиции и МЧС.
Нам часто напрямую звонят сотрудники уголовного розыска с просьбой о широком распространении информации о пропавшем. И тогда мы распространяем информацию в интернете, иногда по просьбе полиции мы клеим ориентировки в городе. Иногда нас могут попросить «прочесать» определенный район Барнаула. А с МЧС мы сотрудничаем только на природной местности.
Речи о конкуренции тут и быть не может, у нас одна задача – найти пропавшего человека. Если вы обращали внимание, в нашей группе мы не пишем, кем найден человек.
Грибной сезон
- А когда у вас в отряде начинается горячая пора поисков?
- Горячую поисковую пору мы называем «грибным сезоном». Это весна, когда сходит снег и в это время чаще всего теряются именно грибники. И, как правило, острый сезон длится до того времени, пока не наступит зима.
- У вас всегда есть возможность выехать на поиск?
- Если требуется выезд на удаленную местность, то мы соотносим наши возможности. Мы очень сожалеем, но бывают ситуации, когда отряд не может выехать на поиск, потому что у нас элементарно нет людей, машин или бензина.
Если в отряде стоит выбор между поиском человека, который считается пропавшим в течение недели, и ребенком, который пропал сутки назад – мы ищем ребенка. Это жестоко, но факт. Конечно, если мы можем закрыть обе заявки – мы это делаем.
Не будем мы искать и человека, который разыскивается как преступник или его ищут кредиторы. Мы не вмешиваемся в семейные разборки, когда один из супругов забирает ребенка и уезжает в неизвестном направлении. У нас простая схема: если человек вышел из точки А и должен был прибыть в точку Б, но почему-то не пришел - это наш случай.
У нас уже была ситуация, когда к нам обращались якобы друзья пропавшего. При этом на наши расспросы очень странно реагировала его супруга. Но, когда мы начали разбираться в ситуации, оказалось, что «пропавший» задолжал обратившимся крупные суммы денег. Мы отказали этим людям в поиске.
- Контактируете ли вы с «Лизой Алерт» в других регионах?
- Если в Алтайском крае возникает резонансный случай пропажи, то волонтеры могут приехать на помощь из другого региона. В 2014 году в Томске украли трехлетнюю Вику Вылегжанину. И первые отозвавшиеся волонтеры отряда «Лиза Алерт» были из Новосибирской области. Потом подоспел Алтайский край, Кемеровская область, а уже потом подключилась Москва.
- Вспомнилась резонансная пропажа девочки в Алтайском крае, которую до сих пор не удалось раскрыть. Расскажите, как проходили поиски новоалтайской школьницы?
- Нам позвонили из полиции в пятницу вечером, 28 марта 2014 года. Тогда я принимала звонки от желающих помочь семье Ксюши до четырех утра.
Неприятным моментом в том поиске были стихийные группы волонтеров, но они считали для себя нормальным обыскать дачные домики, остановить и осмотреть проезжающие машины. У нас это под запретом, мы действуем в рамках закона.
А через много дней, когда уже все поисковые группы были на взводе, а девочку все не удавалось найти, нам написала женщина, которая утверждала, что Ксюша сидит рядом с ней, живая и здоровая, и пьет чай. В конечно итоге оказалось, что она пошутила.
Поиск Ксении был для нас тяжелым и эмоционально и физически, люди работали у нас на пределе своих возможностей.
К нам до сих пор приходят свидетельства по Ксюше, но ни одно из них не оказалось правдивым. Многие говорили, что видели ее в Сочи с цыганами. В Сочи тоже есть отряд «Лиза Алерт», мы с ними связались, они подключились к поиску, пошли на пляж, нашли цыганку со светловолосой девочкой, но она оказалась ее дочкой. Однажды нам сообщили, что видели Ксюшу в московском метро.
Этот поиск не завершен, сейчас он информационного характера. Каждый год, 28 марта, мы поднимаем информационную волну, ориентировки Ксюши появляются в группах отряда «Лиза Алерт» по всей стране, ее фото расклеивают во многих городах России.
- Каждая пропажа – это потрясение. Как вы справляетесь с эмоциональными переживаниями?
- Да, пропажа человека, это очень тяжело, у нас некоторые уходят из отряда, потому что не выдерживают этого напряжения.
Я бывший сотрудник правоохранительных органов, там я отработала почти 10 лет. У меня есть внутренняя готовность ко всему. Я понимаю, что если начнешь все пропускать через себя, все переживания семей пропавших, то и силы вконец закончатся. Я и членов отряда учу этому. Даже работа с заявителями – это сложно. Они звонят нам, плачут и кричат, ругаются на нас и пытаются жаловаться. И если все пропускать через себя – рано или поздно сорвешься.
- Очень многие говорят, что люди сейчас стали равнодушными. Как вы считаете, это утверждение правильное?
- Я все-таки сужу о людях с положительной стороны. Я думаю, что неравнодушные люди есть и это видно по тому, сколько людей звонит, интересуется, приходит в отряд на отдельные поиски.
- Поиск пропавших людей – это ваше призвание? Почему вы состоите в «Лизе Алерт»?
- У каждого свои убеждения, это не призвание, скорее - это смысл жизни.
Я, к счастью, не была и, надеюсь, не буду в ситуации, когда у меня пропадет близкий родственник. Но для этих людей важно, чтобы пропавшего нашли, даже если прошло много времени, даже если надежда пропала. Даже если человек найден погибшим. Когда помогаешь людям достичь этой точки, становится как-то спокойнее.
Но для того, чтобы помогать жителям края в помощи пропавших родственников, нам нужны люди с активной жизненной позицией, которые готовы бескорыстно помогать в свое свободное время другим.
Справка:
Название поискового спасательного отряда «Лиза Алерт» происходит от имени пятилетней Лизы Фомкиной, пропажа которой дала толчок к созданию отряда, и английского слова Alert, что в переводе означает сигнал тревоги.
Беседу вела Олеся Пастухова.
