Сегодня – день рождения Владимира Баварина, ему исполнилось бы 77 лет. Баварин руководил Барнаулом с 1986 по 2003 год. О Владимире Николаевиче мы поговорили с его советником, народным депутатом СССР, а сегодня начальником отдела стратегического планирования предприятия «Хлеб-4» агропромышленной группы «Алтайские закрома» Владимиром Овчинниковым. С Владимиром Петровичем мы знакомы очень давно, поэтому интервью было «на ты». Разговор мы начали с забытых многими первых в СССР демократических выборов.
- Как ты в 1989 году стал кандидатом в народные депутаты СССР? Чья это была инициатива?
- Заканчивалась смена, мы уже пошли в раздевалку, там же была душевая. Прибегает бригадир Володя Гришин: тебя ищут, есть вопрос у директора! Я опупел, мы встречались лишь раза два на сессии - я был депутатом райсовета. Ну, пошли в кабинет начальника цеха. Там все, кто был, мне с ходу: бегом в клуб там будет собрание по выдвижению кандидата в Верховный Совет СССР. Я к ребятам в раздевалку, помылся, поговорили, и, честно, о выдвижении речи не было (все помнили: один кандидат, один портрет и тот из Москвы). Пришел в клуб, он полон как никогда, сел в сторонке, начали выступать претенденты, помню, были Кагирова и Ревякин (Галина Кагирова – врач-педиатр, сотрудница горздрава, Виктор Ревякин – профессор АлтгГУ. – «ПОЛИТСИБРУ».). После их выступлений встал вопрос - кого заводчане поддержат? И вдруг встает ныне покойный мой мастер участка Сенин и говорит: «А почему мы должны поддерживать кого-то, у нас есть свой парень, депутат, заводчанин. И как-то завел всех: выходи, а ну расскажи свою программу. По большому счету я был не готов, ну не готовился. Но, взяв опыт общения с избирателями района, по-моему, пунктах в шести изложил обыкновенные болячки работяг и их семей. Мое выступление от выступления чиновницы и академического ученого отличалось, было доступнее и понятнее. Проголосовали за меня и разошлись. Я думаю, все произошло спонтанно, но каждый в зале почувствовал свою значимость. Вот так.
- То есть, руководство завода и Центрального района еще до собрания хотело тебя выдвинуть? Или, действительно, все получилось спонтанно?
- Возможно, подразумевалось, но ждали реакции зала. Уже на утро карусель началась - райком, райисполком, партком!
- Твоим главным соперником был машинист Анатолий Макшанцев. На деле получилось, что выборы превратились в соперничество между Центральным и Железнодорожным райкомами КПСС. Как на это смотрел крайком?
- Ну, ведь ты помнишь, что наш 66-й округ был в числе немногих, где прошло окружное собрание, такое сито, каждый кандидат был вправе привести с собой «группу поддержки». А в принципе, у кого по количеству больше, тот и в фаворе. Вот здесь, я считаю, крайком вмешался, иначе, откуда у железнодорожника группа поддержки из Топчихи, Усть-Калманки? Считаю, разнорядка была. А еще были Ревякин, Кагирова, полковник Писаренко, ректор АСХИ Бондарчук. И в итоге решением окружного собрания пропустили меня и Макшанцева. Это было 14 февраля 1989 года. Но в итоге в избирательном бюллетене было восемь кандидатов.
Справка «ПОЛИТСИБРУ»
На выборах народных депутатов СССР в 1989 году кандидату для победы нужно было получить больше 50% голосов. Если никто из кандидатов не набирал 50% + 1 голос – проводился второй тур. На выборах 26 марта ни Овчинников, ни Макшанцев не набрал нужного для победы количества голосов. После этого состоялось еще одно выдвижение кандидатов, к уже имевшимся добавились Николай Шуба, Борис Трофимов, Виктор Ревякин, Галина Кагирова, Сергей Терлецкий, Виктор Лобанов. Победителем во втором туре считался кандидат, набравший простое большинство голосов.
А про соперничество райкомов ты прав. В Топчихе первый секретарь райкома Петр Бестужев был за Анатолия Макшанцева, заводы Железнодорожного района всячески отказывали мне во встречах, в трамвайном депо на Коммунаров не клеили мои листовки.
- Чем твоя программа отличалась от программы Макшанцева?
- Он, как делегат 19-й партконференции КПСС, все время руководствовался партийными материалами, цифрами об успехах, а у меня была простая, приземленная программа и с вкраплениями о правах человека. Помню, декларацию нашел в «Литературной газете», взял из опыта де Голля права женщин и детей, судьбу наших стариков, жизнь села, дороги, обеспечение продовольствием, детскими товарами. Сейчас я могу сказать: некоторый популизм, но тогда я об этом не знал, а мне не говорили.
- Я помню, что тебе оказывали помощь преподаватели АГУ. Какую, кто конкретно? И вообще, как вы нашли друг друга?
- Из преподавателей назову Константина Русакова, Ивана Шефера, Сергея Щеглова и самого ректора Валерия Миронова. Были Владимир Рыжков, газета «За науку» и «Общество содействия перестройке», еще Александр Шведов, Джамбул Абесадзе. Помогли выстроить систему общения, у меня был опыт, как у депутата райсовета, но этого было мало. А нашлись мы в АГУ, я уже тогда поступал на подготовительное отделение, вот Сергей Щеглов и организовал нашу встречу.
- Я понимаю, что тогда не использовалось слово «политтехнологи», но, тем не менее, они были. Какие использовались на тех выборах?
- Что такое политтехнологии мы даже не слышали, а вот правила и темы общения в городе и селе разнились. Листовки делали фотограф Михаил Хаустов и газета «За науку». В автобус с плакатом за кандидата загружали листовки, заводскую газету «На вахте», после моего выступления агитбригада - ребята с завода – давали концерт на гитарах. Уже потом были «ТВ-Сибирь», радио, публикации в газете с фотографиями Виктора Садчикова и, конечно, личные встречи.
- Если помнишь, в какую сумму обошлась кампания? И кто финансировал?
- Сумму не помню. Автобус, агитбригаду, мои поездки, заводскую газету оплачивали завод и его директор Анатолий Лунев.
- Расскажи о Съезде. В какой комитет ты вошел?
- Первый Съезд народных депутатов СССР лично для меня, и, наверное, для всей страны, был знаковым. Я познакомился со многими делегатами, такими как Станислав Шушкевич, Руслан Аушев, Сергей Станкевич, Аркадий Мурашов, имел разговор с Андреем Дмитриевичем Сахаровым, Борисом Николаевичем Ельциным, Николаем Ефимовичем Кручиной и всеми из нашей делегации.
Итоги выборов я узнал ночью 22 мая, а вечером улетел в Москву. Наши депутаты смеялись - мы думали в этом году не закончите!
Съезд проходил в популистском ключе. Каждый депутат получил наказ выступить, и у микрофонов стояли очереди. При распределении комитетов я записался в комитет по промышленности, но меня, видимо учитывая мой возраст, включили в комитет по делам молодежи.
Вспомнил сейчас, как прилетел в Москву. Барнаул - депутатский зал. В Москве к трапу подали черную «Волгу». В самолетах тогда не было бизнес-класса, но все уже знали, что я депутат и при выходе наблюдали. Помню, вслед кто-то из мужиков сказал: лишь бы не черный воронок. Приехал в гостиницу «Россия», поселился, встретил Олега Маркова - он был избран по Ленинскому району и уже побывал на комсомольской тусовке, по-моему, в Красноярске. Пошли в Кремль, сфотографировался, получил мандат и в гостиницу знакомиться с Алтайскими депутатами.
- Ты же в демократической Межрегиональной группе был?
- Это уже позже, на втором Съезде, когда демократическая часть депутатов повернулась к Горбачеву задом за его пустословие.
- А как краевое партийное и советское руководство отнеслось к тому, что ты вошел в Межрегионалку? Критиковали тебя? И еще. Ты, будучи депутатом, продолжал работать на АЗА. Как на заводе относились к тому, что ты депутат? Просили о чем-нибудь?
- Начну с завода. Я продолжал работать, перерывы были, когда уезжал на приемы в районы, все же Калманский, Топчихинский, Алейский, Усть-Прстанский, Усть-Калманский и Чарышский районы. Отношение было прежним, личных просьб не было от товарищей. Для завода пришлось свой статус использовать: завод выпускал тормозную камеру и за счет её продажи имел валюту третьей категории (К валюте третьей категории в СССР относились валюты стран третьего мира. – «ПОЛИТСИБРУ».). Начавшаяся экономическая катавасия грозила потерей этих средств. На определенную часть, через Министерство автомобилестроения, приобрели для нужд завода два «Икаруса» под служебные автобусы, еще на некоторую сумму были приобретены литьевые машины под пластмассу в Одессе. А на оставшуюся часть мы вместе с директором Луневым через министра автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения Николая Пугина выдернули румынские автомобили «Дачия» для работников завода. Оказалось, что они некачественные, рабочие их прозвали «Цыганская кибитка на колесах».
А про моё участие в работе МДГ знал первый секретарь крайкома КПСС Филипп Васильевич Попов, но не афишировал это, да и время уже было другое, не в пользу КПСС, тихо так ворчали, но не действовали против. Председатель крайисполкома Алексей Антонович Кулешов спокойно, с пониманием это воспринимал и даже в период событий августа 1991 года, когда бюро крайкома партии пыталось поднять вопрос о моем «поведении», успокоил Ремневу и Песоцкого (Надежда Ремнева, Владимир Песоцкий – заместители председателя крайисполкома. – «ПОЛИТСИБРУ.), рвавшихся на поддержку ГКЧП.
- Что больше всего тебе запомнилось в работе Съезда?
- О каждом Съезде можно говорить отдельно. Выступление Сахарова, заявление Прибалтийских республик о выходе из состава СССР, отставка Эдуарда Шеварнадзе с поста министра иностранных дел, выступление Ельцина, отмена шестой статьи Конституции. Конечно, больше всего мне запомнилось шельмование Сахарова (я даже в хронику попал с Русланом Аушевым, мы не встали, когда весь Съезд кричал «ату»), выступление Евгения Евтушенко, когда он назвал Съезд «послушным большинством». Время идет и уже кое-что забывается. Мы жили в одном номере с депутатом Олегом Марковым и порой на телефонный звонок из края, а разница во времени была четыре часа, на вопрос «мы вас не разбудили?» отвечали: «да нет, мы еще не ложились».
- Ты помнишь события 19 - 21 августа 1991 года? Ты ведь тогда был в Барнауле?
- Вот это помню хорошо. Да, был в Барнауле, когда заиграло «Лебединое озеро». Константин Русаков и Александр Шведов по каналам «Народно-трудового союза» узнали подлинную информацию, что это путч. Затем была встреча на заводе, объяснил ребятам суть, потом с ребятами были у председателя Барнаульского городского Совета Владимира Баварина, он молча выделил комнату, создали штаб Конституционных сил, выпустили листовку.
Поехали к афганцам (народный депутат России Николай Шуба тоже был в Барнауле). Мой помощник (ныне покойный) Геннадий Любчанский связался с гостиницей «Украина» в Москве, где жил буквально за неделю перед путчем. Там проживали шведские корреспонденты, и мы буквально напрямую получали информацию.
Потом поехали в крайисполком к Алексею Кулешову, и вот там практически бюро крайкома партии в полном составе пыталось на нас давить и пугать. Я, Олег Марков, Алексей Сарычев, Любчанский на моей машине поехали на телестудию, и на «ТВ-Сибирь» Сарычев записал обращение к жителям Алтая. Сама телестудия была отключена, через окно прошли на передатчик и при содействии Юрия Масалова пустили запись в эфир.
Нам позвонили и предупредили, что выехала бригада из УВД с приказом все прервать. Ждать не стали и быстро уехали в город. Шуба уехал в аэропорт, но из Москвы сообщили, что прибывших депутатов арестовывают в порту. Сообщили Николаю, он вылетел утром. Беда в том, что коллективных действий не было. Одна группа сменила флаг на крайисполкоме, другая на горисполкоме. Потом, когда все стихло, пошли звонки от руководителей подразделений крайисполкома: меня заставили, я не знал и тому подобное. А я когда сел в машину, где спал сын, а было около четырех ночи, увидев его, подумал: а если бы верх взял ГКЧП?
Владимир Овчинников с семьей.
Был еще митинг на площади Советов, куда предприниматель Виктор Златкин пригнал КАМАЗ (КАМАЗ использовали в качестве трибуны для выступления. – «ПОЛИТСИБРУ».), в общем, была неразбериха на фоне желания победить.
Митинг против августовского путча 1991 года. Джамбул Абесадзе, Валерий Невинский (говорит в микрофон), Сергей Потапов (держит микрофон), Константин Русаков, Александр Шведов, Петр Акелькин, фотокорреспондент «Молодежи Алтая» Борис Брязгин (держит транспарант), народный депутат СССР Владимир Овчинников (справа на заднем плане – с усами), народный депутат РСФСР Александр Копылов (крайний справа). Ориентировочно 21 августа 1991 года.
- После провала путча, когда верх над Горбачевым взял Ельцин, запретил КПСС, ты чувствовал, что СССР доживает последние дни?
- Это ощущение пришло ранее, когда прибалты, заявив о независимости, даже не приезжали на Съезд. А после августовских событий вопрос о роспуске Съезда СССР даже не был сложным. Было понимание, что России не нужны два форума, да и отношение к нам, депутатам СССР, стало резко противоположное. Чтобы зайти в Кремль, нужен был дополнительный пропуск, и не через Спасскую башню, а через Кутафью, сразу к дворцу Съездов. Депутатов из других республик в гостинице практически не было.
- Когда съезд собирался последний раз?
- Последний, пятый Съезд, прошел в сентябре 1991 года, по-моему, числа пятого. Но мы, депутаты, члены Верховного Совета, увольнялись постепенно. Я вот уехал сразу после Съезда и в ноябре был приглашен Бавариным на работу, был принят, а из Верховного Совета уволился 4 января 1992 года. Специально летал в Москву, и в трудовой книжке у меня с ноября 1991-го – два места работы - администрация города и Верховный Совет.
После самороспуска Съезда в ноябре была попытка собрать чрезвычайный Съезд, инициаторами были депутаты Межрегиональной депутатской группы, часть от КПСС, мы собирались (уже за свой счет), даже определили комиссии, я, кстати, вошел в комиссию по правам и свободам человека. Но стали чаще наведываться депутаты РСФСР, помню, Сергей Шахрай, Геннадий Бурбулис и еще. Потом у нас забрали здание, лишили пропусков, стали выселять из квартир тех, кто жил на Рублевке. Что было дальше, не знаю, я уехал домой, хотя было предложение от алтайского депутата Александра Терентьевича Копылова пойти в комитет Верховного Совета РСФСР референтом.
- А когда ты в Верховный Совет СССР вошел?
- По ротации через год после выборов, по-моему, в марте 1990 года.
- Чем ты занимался в администрации Барнаула? Ты же был советником Баварина?
- Приглашен был на должность советника по связям с общественно-политическими организациями, затем ее назвали «по связям с общественностью». В 1995 году предложил и создал фонд «Забота» в помощь отделу соцзащиты для зарабатывания денег и помощи малоимущим. Открыл мини-пекарню, помнишь, с хлебом были перебои? Все заработанные средства отдел еженедельно раздавал обратившимся за помощью. За полтора года работы фонд вышел на самоокупаемость и нулевой баланс, погасили кредит, который брали в «Зернобанке» у Николая Николаева. Приобрели оборудование, автомобиль для развозки хлеба. Узнав о балансе, Баварин сказал: «Хватит заниматься благотворительностью, передавай дела заму и возвращайся на место».
- К Баварину одинаково уважительно относились и коммунисты, и демократы. Как ему удавалось находить общий язык и с теми, и с другими и в то же время не примыкать ни к тому, ни к другому лагерю?
- Ситуацию с ровным отношением можно объяснить тем, что Владимир Николаевич был сторонник обновления и улучшения жизни в городе, внедрения всего приносящего пользу горожанам. А политики всех направлений были жителями города, и в этом плане быть противниками введения нового никому не хотелось. Остаться в глазах жителей на обочине, значило уйти в небытие. Поэтому не Владимир Николаевич искал с ними общий язык, а политические силы искали возможность быть полезными городу и горожанам, сами шли навстречу. Я, может быть, буду нескромен, но политические действия администрации были всегда на шаг впереди. Это касается создания Консультативного политического совета, созданного по инициативе администрации, и первой (не побоюсь сказать: в Сибири!) Общественной палаты.
- Баварин работал при трех губернаторах - Райфикеште, Коршунове, Сурикове. Как ему удавалось строить отношения с ними?
- В этом случае, я считаю, вся суть с том, что Барнаул является определяющим в социально-экономическом положении в крае. Какой климат в городе, такой будет и в крае. Владимир Николаевич был к тому же депутатом крайсовета и пользовался как у депутатов, так и глав других территорий авторитетом. Он два срока возглавлял Ассоциацию сибирских и дальневосточных городов, а это многого стоит. Сложнее было во время губернаторства Сурикова, потому что горожане голосовали в своем большинстве за альтернативного кандидата (На выборах 1996 года Барнаул проголосовал за Льва Коршунова. – «ПОЛИТСИБРУ».). В дальнейшем это проявилось при голосовании за Михаила Евдокимова. Но Суриков понимал значимость города и на прямую конфронтацию не шел, работал ровно.
- Есть такое мнение, я тоже его придерживаюсь, что гибель Баварина стала переломным моментом для Алтайского края, что если бы был жив Баварин, то Евдокимов не побелил бы в 2004 году. Что ты думаешь по этому поводу?
- Я воспринимаю гибель Баварина как очень большую трагедию и потерю для управленческого корпуса всего края, но Барнаул, естественно, потерял больше всех. И это жители поняли сразу в день похорон - количество пришедших проводить Владимира Николаевича говорит об этом в полной мере. Конечно, выразить свое уважение к погибшему это одно, но скорбные и задумчивые и растерянные лица в огромной очереди во Дворец спорта отражали некоторую растерянность перед будущим. Отсюда, видимо, и пошел слух не о гибели, а подстроенной автокатастрофе.
Вопрос победы Евдокимова на выборах я бы не ставил под сомнение от присутствия или отсутствия Баварина в должности главы города по одной причине - голосовали жители, а они, по моим наблюдениям, сделали свой выбор задолго до голосования.
Кстати, Баварин был знаком с Евдокимовым, их познакомил Николай Шуба примерно году в 96-м. Баварин пришел на работу позже и злой. А суть была в том, что Николай с вечера притащил Евдокимова к Баварину домой познакомить. Шеф выпивкой не страдал, а просидеть пришлось до четырех утра - ну не выгонять же, все же представитель президента!
- Как Баварин принимал решения? К чьим советам, мнениям прислушивался?
- Баварин регулярно общался с Советом ветеранов, Советом предпринимателей, Женсоветом, Совет директоров, Общественным консультативным Советом (потом Общественной палатой) и постоянно проводил встречи с депутатами и, конечно, с журналистами, регулярно ездил по районам города и предприятиям.
Решения принимал только сам, но коллегиальные органы работали всегда. Это аппаратные совещания с участием всех руководителей подразделений, заместителей и глав районных администраций, коллегии два раза в месяц, ежедневные утренние совещания с заместителями. Вопросы слушались с обязательным высказыванием всех руководителей, но решения он принимал лично сам.
Дмитрий Негреев.
Фото Михаила Хаустова, Андрея Каспришина.
